Не будь лицо комиссара залито слезами, Дзамполь наверняка рассердился бы, решив, что тот над ним издевается.
- И вот однажды к нам приехал какой-то дикарь... американец... Он попросил у меня руки дочери... Да, самый настоящий варвар, но, признаюсь, очень симпатичный... и такой богатый, что вы и представить себе не можете... Сайрус его звали... Парень поклялся, что они с Джульеттой будут жить в Вероне. Я поверил и отдал ему свое сокровище. А когда Джульетта стала его женой, Сайрус попросил у меня разрешения свозить ее в Бостон и представить родителям, дав слово вернуться не позже чем через месяц... И вот прошло уже семь недель... Он украл у меня дочь, Алессандро... Этот американец сохранил привычки своей страны... и я ничего не могу поделать... Закон, насколько мне известно, за него... Чудовищно, Дзамполь, слышите? Чудовищно! Говорю вам, закон не желает защитить родителей, лишившихся любимой дочки! И если мне придется стареть, не видя своей Джульетты... и ее детишек, из которых этот негодяй вполне способен сделать маленьких американцев... нет, уж лучше умереть прямо сейчас!
Растроганный инспектор встал и дружески взял шефа за руку.
- Не стоит так расстраиваться, синьор комиссар...
Тарчинини вырвал руку.
- Нет... для меня все кончено... Я совсем утратил вкус к жизни... лишь по привычке тяну лямку, и все!
Продолжая стенать, он подошел к большому окну, выходящему на пьяцца* Кастелло.
______________
* Площадь (итал.).
- А вон три девушки! - не меняя тона, сказал веронец. - Madonna mia! Какие милашки! Эх, будь я помоложе... Подойдите-ка взгляните, Алессандро!..
Совершенно сбитый с толку непостижимыми перепадами настроения Тарчинини, способного то плакать, то смеяться, то впадать в глубочайшее уныние, то радоваться жизни (и все это - без какого бы то ни было перехода), Дзамполь подошел к окну. Через площадь и в самом деле шли три очень красивые девушки и с самым решительным видом направлялись, похоже, к полицейскому управлению.
- Ну, Алессандро, как они вам нравятся?
Инспектор пожал плечами:
- Знаете, у меня так много дел...
- Несчастный! Да разве это причина? Посмотрите на меня! Стоит мне утром увидеть красотку - и на весь день отличное настроение!.. Да взгляните же, какие прелестницы, а? Почти так же хороши, как моя Джульетта...
Вспомнив о дочери, хоть и на законном основании, но все равно похищенной американским мужем, комиссар Тарчинини опять нахмурился и сел за стол.
- Порой невольно спрашиваешь себя, Алессандро, чего ради мы так упрямо цепляемся за жизнь...
- Возможно, для того, чтобы давать уроки и обучать премудростям полицейского расследования недоразвитых пьемонтцев?
Ромео в свою очередь пожал плечами:
- Допустим даже, я способен научить кого бы то ни было... И как, скажите на милость, я стал бы это делать, коль скоро у вас в Турине все так уважают закон?
- Надеюсь, вы не станете упрекать нас за порядочность, синьор комиссар?
- Нет, не за порядочность, а за равнодушие, Алессандро! Раз нет страстей - так и драме взяться неоткуда, верно?
- Ах да! Ваш знаменитый конек: всякое преступление - любовная история...
- Нет, но каждое преступление связано с любовью. Это не совсем то же самое... Разница невелика, но вы, пьемонтцы, вечно упускаете из виду нюансы...
И снова телефонный звонок помешал инспектору ответить. Он снял трубку.
- Алессандро Дзамполь слушает... Что?.. А, понятно... Право же... Погодите, я у него узнаю...
Прижав трубку к груди, чтобы на том конце провода не услышали разговора, Алессандро сказал комиссару:
- Насколько я понял из болтовни Амедео, который сейчас дежурит внизу, у двери, там три синьорины спрашивают, к кому обратиться насчет убийства... Я думаю, это те самые крошки, что несколько минут назад шли через площадь... Так что, пусть отправят их к нам?
- Еще бы!
Дзамполь снова прижал трубку к уху.
- Pronto, Амедео? Пусть поднимутся... Если Федриго на месте, скажи, чтоб проводил.
Тарчинини отодвинул кресло подальше от стола и, поймав удивленный взгляд инспектора, пояснил:
- На случай, если одной из красоток захочется сесть ко мне на колени!
Добродетельный Дзамполь возмутился:
- Ну как вам не совестно, синьор комиссар, в вашем-то возрасте!
- Ma que! Я не больше вашего верю в подобную возможность. Но почему бы не помечтать? Это так приятно!
Федриго распахнул дверь, пропуская трех посетительниц. Это и в самом деле были девушки, за которыми комиссар и его помощник только что с восхищением наблюдали в окно. При всей их решимости красавицы замерли, оробев под суровым взглядом Алессандро Дзамполя, да и само место внушало почтение. Ромео не мог видеть представительниц так называемого слабого пола в затруднении, а потому сразу же поспешил на помощь:
- Ну, мои очаровательные барышни, я слышал, вы хотели поговорить с нами об убийстве?
Самая маленькая из трех девушек, живая и энергичная брюнетка, повернулась к комиссару.
- Вы здесь начальник, синьор?
- В этой комнате - да, дитя мое... И не волнуйтесь, а? Мы не обижаем красивых девушек... Ну, чем можем служить?
- Это насчет убийства...
- Я знаю... и где же оно произошло?
- Пока никто никого не убил, но за этим дело не станет!
- Правда? И каким же образом вы оказались в курсе?
- Да просто я сама его совершу!
- Вы?
- Да, я... или Валерия...
Девушка пальцем указала на другую брюнетку, чуть повыше ростом и, судя по всему, гораздо более флегматичную.
- ...или Иза.
На сей раз она кивнула в сторону блондинки. Иза, самая застенчивая из троицы, явно смутилась. Дзамполь, решив, что девушкам вздумалось разыграть с ними дурацкую шутку, разозлился.
- Вам не стыдно нести такую чушь? - резко одернул он маленькую брюнетку.
- Спокойно, Алессандро, - поспешил вмешаться Тарчинини. - Спокойно, а? Если милые крошки вроде этих трех говорят об убийстве, значит, у них должна быть на то серьезная причина...
Маленькая брюнетка посмотрела на него с восхищением:
- У вас есть сердце, синьор, а кроме того, сразу видно, вы человек умный.
Довольный Ромео замурлыкал, словно толстый кот, которому почесали за ухом. Дзамполю стало противно. А комиссар, ласково подмигнув девушке, тихо проговорил: