— Какой шустрый парень, — хихикнула тонким мелодичным голоском белая сторона двуликого растения.
Самое необычное: рот при этом открывался только на одной половине, создавая диссонанс восприятия. В чёрной половине Зецу человеческие черты лишь угадывались, а ещё у него был идеально круглый и абсолютно ничего не выражающий жёлтый глаз. Просто смотрелка. Из-за этого очень чётко ощущалось, что Зецу даже близко не человек.
— Ошибки быть не может, — низкий рычащий голос с чёрной стороны, которая и вовсе не утруждалась с мимикой и разеванием рта, заставил меня серьёзно напрячься. — Это на самом деле родной брат Тоби. Чакра похожа, как и вкус крови…
— Но этот парень выглядит недостаточно взрослым. Разве родители Тоби не погибли ещё до нашего знакомства? — с нотками удивления протянула белая половина Зецу. — Я думал, что размножение людей — процесс долгий и заметный. Ты что, не заметил рождение младшего брата?..
— Я надеюсь получить на этот вопрос ответ у Сайто, — Обито медленно поднёс руку к лицу и стянул с себя оранжевую маску. — А теперь оставьте нас.
Глава 19. Объединительная
В комплект к оранжевой маске моего индийского старшего брата входил довольно популярный в Конохе дзукин — это что-то вроде плотно прилегающего капюшона с прорезанной «тонзурой» для волос. Либо, если посмотреть на дзукин с другой стороны, это тряпичная «труба» с прорезью для физиономии — от бровей до губ. Данная часть экипировки закрывала уши, шею, лоб и подбородок, оставляя открытой макушку и часть лица.
Дзукин нежно любили почти все представители клана Абураме, а наш капитан Ямато использовал облегчённый дзукин — с прорезью, открывающей ещё уши и затылок — в качестве подкладки к своему лицевому щитку хаппури.
В общем, свой дзукин Обито стянул вместе с маской. Левый глаз у него был закрыт. Даже интересно стало, неужели ничего хотя бы на время не поставил себе и так и мучился одноглазым?.. Впрочем, может, всё дело в его объёмах чакры?.. Получается, что риннеган у него сам собой всё же не смог образоваться, раз они с Тэнджи так вокруг Нагато хороводы водили…
Впрочем, Обито сбил меня с этих мыслей тем, что всё же открыл свой второй глаз и там оказался точно такой же шаринган. Так что я сфокусировался на всём его лице, чтобы оценить общий вид. Не Ален Делон, конечно, но видал я и пострашней шиноби.
Есть в Конохе специальный дзёнин, хороший приятель Аобы, которого зовут Намиаши Райдо. Мы пару раз пересекались, да и он входит в официальную охрану Хокаге, так что часто вижу его в Резиденции. Так вот, у этого Райдо имеется ожог, который веером проходит от переносицы и покрывает почти всю щёку. Там кожа серьёзно зарубцевалась и взбугрилась тёмно-розовым спрутом с белыми прожилками. Я был очень рад, что когда Итачи попал под свою технику чёрного огня, то видимые участки тела почти не пострадали. Хотя его нога и бок, если честно, до сих пор выглядели ужасно. Так вот, подсознательно я ожидал, что у Обито на правой стороне лица будет что-то типа такого же, как у Райдо.
Не знаю, почему Кишимото нарисовал странные концентрические круги и изобразил Обито каким-то полушарпеем. Я, конечно, не ирьёнин, но, кажется, у моего биологического братца от той травмы при обвале был разрыв кожи, который повредил лицевые нервы. Шрам от разрыва был уже еле виден, но пострадавшая часть лица оказалась парализована, а ещё плохо снабжалась кровью, так как слегка отличалась по цвету от здоровой половины. Уголок губы опущен, как и нижнее веко немного оттянуто, на щеке как бы отсутствовал тонус кожи, то есть она тоже чуть провисла, но всё равно я в упор не видел никаких концентрических кругов.
— Почему ты так смотришь? — оторвал меня от пристального разглядывания дрогнувший голос Обито. Дрогнувший?! Серьёзно?
— Не так всё и плохо, — хмыкнул я, осознав, что уже минуту пристально пялюсь на повреждения его правой стороны. У братца явные комплексы по поводу внешности. — Зря ты таскаешь эту дурацкую маску, можно просто волосы немного отрастить и слегка прикрывать, если стесняешься. К тому же знаю я хорошего ирьёнина… даже нескольких, которым под силу восстановить подвижность мышц. Это у тебя лицевой нерв повредился, такое бывает. Я слышал, что ирьёнины могут даже типа нитки протащить через кожу, чтобы создать вроде искусственного канала чакры… — от волнения меня, как всегда, несло.
— Почему ты не удивился? — перебил Обито, прищурив шаринганы.
— Э… Чему именно?
— Что я твой родной брат, что я жив, что жив ты.
— А, ты об этом… — я послал ему самую искреннюю улыбку. — Ну как бы было-то всего два варианта. Так что я даже надеялся, что найду своего старшего брата.
— И какой был второй вариант? — слегка отвёл взгляд Обито, явно смутившись моих честных откровений, которые он анализировал своим шаринганом.
— Что это будешь не ты, а наш отец Тэнджи… — пожал я плечами и нахмурился, делая намеренную «оговорку»: — Не думаю, что он был бы счастлив узнать, что я и мать всё же выжили.
— Так ты с самого начала… — всё же из-за постоянного ношения маски мимику Обито с трудом контролировал. — Значит, тогда, когда ты упомянул Тэнджи, Обито и баа-чан, ты проверял мою реакцию, чтобы узнать, кто я… — хмыкнул он и слегка потёр плечо, в которое я запустил одну из своих пуль. Интересно, а та последняя атака как прошла? Живот-то он не трогал. — Ты думал, что я — это он?
— Не знаю, — снова пожал я плечами, — я просто сражался за своих друзей.
— Сколько тебе лет? — Обито сменил тон на допросный.
— Через полтора месяца стукнет семнадцать, — ответил я и тоже сменил тон на одновременно заискивающий и капризный. — Слушай, нии-сан, есть охота, может, угостишь чем-нибудь съедобным в честь объединения семьи?
Ага, я ещё и наглый не в меру и простой, как десять рьё, согласно покивал я мыслям, написанным огромными иероглифами на лбу Обито. Поразил братца в самое сердце. Ещё бы как-то выведать у него про друзей и братьев…
— Э… Ладно, — замялся он и как-то по-особому прикрыл левый глаз, всматриваясь на меня родным шаринганом.
— Стой!
— Что? — чуть вытянулось его лицо от удивления. Нечасто, наверное, младшие братья им помыкали.
— Если ты хочешь куда-нибудь нас перенести, то стоит снять этот плащ: слишком приметный, — выдал я ценный совет.
— Я, вообще-то, неплох в гендзюцу, и даже в этом плаще меня никто бы не заметил, — в ответ выдал Обито.
— Точно! — я хлопнул себя по лбу. — Тем более нафига тебе эта маска?! Можно на ту половину лица иллюзию накладывать, и никто не просечёт!
Кажется, использование своего непомерного объёма чакры в косметических целях никогда не приходило Обито в голову. Его выражение лица было бесценно.
* * *
Мы переместились в неизвестную мне местность. Оказались недалеко от тропинки к чайному домику. Заказали кучу еды и разместились на тёплых камнях возле небольшого озерца за этой кафешкой.
Это были удивительные мгновения идиллии.
Я с нескрываемым наслаждением ел рисовые колобки с жареным мясом, данго и печенье и наблюдал за Обито, который тоже с аппетитом принимал пищу. Он всё же сделал иллюзию, и рядом со мной сидел симпатичный взрослый мужчина возраста Какаши. Похожий на повзрослевшего Саске и немного на Итачи. Похожий на нас. Человек с огромной пустотой в сердце. Сын, над которым поставил долгоиграющий эксперимент собственный отец. Наш отец.
Клан Учиха называли «проклятым», Учиха — это мощь, сила, величие, но всех нас объединяет излишняя чувствительность. Как сказал Итачи, никто, кроме Учиха, не способен так открыто и чисто любить. Будь то родителей, девушку или своих братьев. Любовь, которая сводит с ума, выжигает сердце, может сделать безумным. Любовь руководила Итачи, когда он планировал вырастить из Саске мстителя, когда он убивал своих родных… Любовь к Саске руководила им, когда он отказался от своего первоначального плана и вернулся в Коноху — в неизвестность, которая ждала его там, лишь бы иметь призрачный шанс помочь брату. Любовь помогла Саске понять Итачи и примириться с ним. От обоих моих братьев и мне перепало любви и привязанности, и я отвечал им тем же. Сейчас, поставь передо мной выбор, кого из них спасти, я бы не смог его сделать, предпочитая погибнуть самому, чтобы помочь обоим.