Моя капсула была готова. Остаётся лишь перекинуть себя в неё. Выращенный с таким трудом росток было жаль, поэтому я решил, что он должен расти, снова собрать энергию и создать ещё одно семя-капсулу: моего потомка. Наверное, и я появился подобным образом, однажды просто осознав себя летящим в бесконечность.
Оставалось совсем немного до старта. Я был сконцентрирован на возвращении и пропустил появление странной разумной совсем рядом с капсулой. Ощущал подобных ей раньше, но не придавал значения, решив, что местная эволюция снова сделала рывок. Мне было всё равно. Как оказалось, эта разумная сумела подгадать время, когда я соберу всю энергию в капсуле и буду почти беззащитен. Она сумела поглотить всё, что я с таким трудом собрал!
Ненавижу! Как же я ненавижу! Верни моё!
Поток ненависти был словно ледяной душ, и я с криком проснулся.
Отпусти меня, чудо-трава! Что это вообще было?! Впрочем, чудо-трава меня явно не отпустила, так как находился я в знакомом, но от этого не менее удивительном месте.
С небольшого пригорка простиралось «конопляное» поле, которое росло у моей родной деревни в Стране Травы. Ветерок колыхал зелёное море в лучах солнца, но я этого ветра совсем не чувствовал, словно смотрел сквозь стекло, которого не видел.
Что, собственно, происходит? Какие-то выверты подсознания?
Внимательно оглядевшись, я заметил ещё одну странность. Поле и ровная местность вокруг были определённо ограничены. Зелёное пятно навскидку около километра в диаметре, а дальше, словно кто-то стёр реальность, просто белый свет. Выглядело это довольно жутко, поэтому я осторожно пошёл на разведку, пытаясь вспомнить, что такого делал накануне, чтобы попасть в такой странный переплёт.
Впрочем, тот сон или непонятно что о том, как я какой-то космический странник, который хочет вернуться домой, совершенно сбивал с мыслей и воспоминаний. Я помнил о том, что меня зовут Дайкон Сайто, мне где-то пятнадцать физических лет и я из деревни в Стране Травы. Ещё то, что у меня есть мать, только у неё что-то не в порядке с головой. А ещё недалеко, как раз на границе того белого света, должна быть наша деревня. Какими-то урывками были воспоминания о том, что Сайто меня звали не всегда и у меня была другая жизнь, которая закончилась, и я появился Дома. Может быть, и та жизнь была сном, который приснился мне накануне. И это был очень долгий сон…
Ещё пришла мысль, что всё вокруг могло быть что-то вроде гендзюцу, но подсознательно было понимание, что это совсем не так.
Может, это и был Чистый Мир и мне просто надо выйти в тот белый свет, чтобы всё закончилось? Впрочем, я помнил, как именно получал энергию, будучи тем пришельцем. В Чистый мир совсем не хотелось.
* * *
Не знаю, как долго я находился в поле, смен дней и ночей не происходило, тут всегда было одинаково солнечно, а время тянулось медленно, но я исследовал все границы по нескольку раз, побродил в высокой траве, пытаясь найти что-нибудь. Не хотелось ни есть, ни пить, ни спать, впрочем, за прошедшие тысячелетия прошлого сна я, кажется, выспался на всю оставшуюся жизнь. Я даже не мог выдавить из себя ни капли, когда ради интереса решил попробовать справить естественные потребности.
Потом я заметил, что белая граница постепенно начала отдаляться. Моё поле увеличивалось, появилась деревня, потом река Хироигава, мост Каннаби, по которому я когда-то направился в Коноху.
Кажется, я понял. То, что я вижу, эти расширяющиеся границы, это вроде моих воспоминаний. Возможно, я потерял память или моё сознание заперто? В конце концов это должно к чему-то меня привести…
* * *
М-да… Столько трудов по восстановлению памяти, и я выяснил, что всё-таки умер. Передал все свои воспоминания Обито, чтобы заполнить пустоту его души, чтобы он увидел мир моими глазами, снова полюбил его и начал ценить жизнь. Своего рода я завещал ему свои мечты и напомнил о его собственных мечтах и желаниях. В мире шиноби порой, только погибнув, можно доказать серьёзность своих намерений и то, что ты можешь пойти до конца.
Я потратил всю чакру и выжег весь очаг, и я ярко вспомнил тот момент, когда совершенно точно откинулся.
Жаль, что я больше никого не увижу и не смогу попрощаться. Тут только можно надеяться на нечестивое воскрешение, хех. Но даже не знаю, будут ли мои братья настолько бесчеловечны к покойному Сайто. Впрочем, я даже не знаю, получилось ли у них выжить в том бою. Я надеюсь, что да. В конце концов, Итачи знает и Идзанами, и Идзанаги и сможет остановить бывшего напарника. А с Обито, я надеюсь, тоже будет всё хорошо, возможно, они даже смогут стать одной семьёй. Конечно, приглядеть за ними было бы куда спокойней, но должен же я верить в родную кровь. Не маленькие уже.
Правда, совершенно не представляю, что теперь делать мне. Сидеть на камушке и ждать своей очереди на перерождение или типа того? С неба должен появиться луч света и вознести меня? Мир вокруг был совершенно безжизненным и пустым. К тому же раздражала моя полная бесчувственность, словно я был каким-то материальным призраком. Я был уже не против поспать и чтобы мне снова приснилась та космическая фигня. Теперь, когда я вспомнил больше, стало понятно, что с какого-то перепугу мне снилось, что я то самое Дерево-бог, которое создало чакру в мире шиноби и плод которого «вкусила» Ооцуцуки Кагуя. Впрочем, «вкусила» — это, мягко говоря, сильное приуменьшение злодеяния этой жадной рогатой бабы. Да она нагло сожрала всё до крошки, лишив меня, то есть дерево, долгожданной свободы!
От досады я пнул камень, лежащий на берегу того злосчастного озерца, возле которого пал смертью храбрых. Галька бултыхнулась в воду, а я взвыл: пнул неудачно, прямо по пальцу попало.
— Больно, чёрт!
— Извини, извини, больше не буду, — как будто одновременно утешая и радуясь, сказал мне кто-то в ответ, и я резко открыл глаза, которые зажмурил от внезапно испытанных физических ощущений. Впрочем, увидеть ничего не удалось, так как на лице что-то было. Тряпка или какая-то маска.
— Вот видишь, очухался твой Сайто и стал лучше прежнего, — продолжил тот же голос, но сказал это уже явно не мне.
В тот же миг навалилась куча разных ощущений, как то, что я лежу на чём-то твёрдом и холодном совершенно голым, вокруг что-то мерно попискивает, типа как медицинские приборы. А когда кто-то сдёрнул с моих глаз то, что мешало обзору, то первое, что я увидел, это то, что надо мной возвышалась та жуткая многоглазая статуя Гедо Мазо.
Час от часу не легче! Но я определённо жив.
Крепкая мозолистая рука тронула моё плечо, и я, с трудом оторвав взгляд от «тела десятихвостого», сфокусировался на коснувшемся меня человеке.
— Привет, аники, — улыбнулся незнакомый парень с довольно длинными волосами и чёрными глазами. Смотрел он… странно. Как будто очень рад видеть.
— П… привет, — растерялся я от этого обращения. Так называл меня только Саске, но… не мог же он… или мог?..
Если это был Саске, то ему было никак не «почти шестнадцать», каким я его помнил. Пропали все юношеские признаки, черты лица стали чётче и резче.
Неужели?..
— Саске?.. Это ты?.. Почему?..
— Саске, давай-ка мы его окончательно отсоединим, ты сможешь забрать своего драгоценного брата на все четыре стороны и вдоволь с ним наговориться, — ворчливо сказал человек, который «поприветствовал» меня при пробуждении, и к нам подошёл Кабуто. Вот его я сразу узнал, потому что он совершенно не изменился.
— Отсоединим? — переспросил я, осознав произнесённые слова.
— Ага, — поправил очки Кабуто. Он сформировал скальпель чакры, приподнял какую-то жуткую белёсую кишку толщиной с руку и отсёк её от моего живота. Больно не было совершенно, но меня слегка замутило. Это что, было что-то типа пуповины? Я проследил взглядом, куда же тянется эта кишка, и понял, что это отросток статуи. В ней я также заметил две ниши, расположенные примерно на плечах или ушах, это как посмотреть. Похоже, что я был присоединён к правой стороне.