Но всё это меркло в сравнении с тем, какой человек это был! Милая, кроткая с лучезарной улыбкой, светящимися от ощущения радости жизни глазами. Голос её в тональности лирического сопрано был необычайно мягким и спокойным, не срываясь на хрипы при попытке взять высокий звук, либо не превращая это в поросячий визг, как у небезызвестной Екатерины Шульман. Заходила внутрь мягкой, будто парящей над полом походкой, словно балерина. При этом танцами не занималась совсем, но грация у неё была, как у танцовщицы. А спина хоть и была немного скрюченная, но это Аню со стороны совсем не портило. И это жаль ещё, что не пришла ко мне в шляпке-котелке, в котором засветилось на одном из последних фото, выложенном в социальных сетях. Так бы я вообще растаял, ибо просто тащусь от девушек в головных уборах. Притом, неважно, что это: шляпа, берет или платок – всё в моих глазах выглядит привлекательным.
Если вкратце, в этот момент, несмотря на все явные внешние недостатки, при этом зная о богатстве её души и внутреннего мира, я видел тогда перед собой самую из самых девушку на земле. Нет, не самую красивую! Нет, не самую милую! Не самую сексуальную и даже, быть может, из-за этой веры в вещие сны не самую умную, несмотря на её образованность и эрудицию. Но просто самую из самых. Она понравится мало кому, но я в тот момент был от неё просто без ума. Аня была той самой, которая мне нужна, которую я хотел, которую я представлял, когда общался с другими, отмечая, что им не хватает во внутреннем мире то того, то этого. Этот человек подходил мне и по характеру, и по складу ума, и по тому, какие тараканы обитали в её голове. Так мне казалось тогда, в целом так кажется и сегодня за исключением нюансов, о которых поговорим чуть позже.
Общались мы довольно долго, обсуждая то, как у неё проходила учёба и почему ей не понравилось направление, по которому она пошла. Училась Аня на переводчика, но вдруг решила, что это не её. Сейчас рассматривает всерьёз вариант получить диплом психолога, выдав довольно банальную и тривиальную, но популярную сейчас на западе идею о том, что все проблемы человека сегодня кроются в его детстве. Оспаривать эти тезисы не стал. Наоборот, активно поддакивал и улыбался, слушая её нежный голосок, умиляясь Аниной наивностью, в принципе характерной для всех юношей и девушек 16-19 лет. Потом она рассказывала о своих поездках по Европе, впечатлениях от западных городов, а я уже не слушал, но только глядел на неё, не отрывая глаз, всматриваясь в движения её пухлых, розовых губ, сокращения лицевых мышц, наслаждаясь запахом кудрявых волос, нежно ложившихся на её нежные плечи. Дальше она что-то говорила про обречённость своего пути, ощущении неопределённости будущего. В этот момент Аня смотрела на включённые лампочки висевшей в моей комнате люстры, а я наслаждался отражавшимся блеском света в её глазах. Не знаю, что это было: молитвой, откровением, общением с Богом в этот момент, но смотрю я на неё как на оживший портрет девицы, что сидит в темнице и молится Богу, глядя в совсем крошечное окошко, через которое до неё лёгкими поглаживаниями дотрагивается свет солнца – единственного, что может её порадовать в этот момент. И молит она Господа лишь об одном – чтобы стены темницы разрушились, и она смогла бы вздохнуть полную грудь свежего и чистого, а не затхлого и сырого воздуха, согревшись в лучах тёплого солнца. Мне просто хотелось взять в руки кисточку, встать перед холстом и начать рисовать, аккуратно вырисовывая каждый локон её пахнущих цветами и фруктами волос, настолько прелестный и чудесный образ я наблюдал! Ей, Богу, очень благодарен судьбе, что смог увидеть, восхититься и запечатлеть в памяти эту прекраснейшую картину.
Но фантазии фантазиями, а, во-первых, диалог надо поддерживать и ещё, во-вторых, и дураку было понятно, что она свои откровения тут выдаёт не просто так. Наверно, справлялась так с волнением и стрессом, а это делать ещё как надо было: спустя пару часов я уже вошёл в её зону комфорта, чуть обняв Аню, поглаживая по спине и талии. Она не сопротивлялась, не высказывала недовольства, наоборот, какой-то телепатией что ли буквально кричала, что уже хочет большего. Интересно только, чего конкретно…
– Ну, думаю, что у тебя в жизни всё ещё наладится… – улыбнулся я, – а если нет, то я прослежу, чтобы получилось.