— Итак, — начал я, надеясь, что смогу подобрать правильные слова. — Первое, что я хочу, чтобы всё возродилось. Не хочу прощаться навсегда.
— Понимаю, — кивает она в ответ. — Мне тоже очень этого хочется, но…
— Нет, пожалуйста, не начинай следующее предложение с «но». — предупреждаю, стискивая челюсти.
— Я должна. — она сжимает мою руку. — Все эти чувства. Денис, я должна выпустить их, чтобы справиться с ними. Последние несколько дней были другими в череде моих будней. Пожалуйста, не сомневайся в моей любви к тебе. Но я не понимаю, как всё это возродить. Как это будет? Ты живешь в Питере. Я здесь…
— Ну и что? — я отдёргиваю руку, хотя изначально собирался держать её за руку, но сейчас она жгла. — Неужели ты не хочешь даже попробовать?
— Я этого не говорила. — в её голосе послышалось напряжение. — Но всем известно, отношения на расстоянии не работают.
— А как они должны работать, по-твоему? — пробую её слова на вкус и хмыкаю.
— Понятия не имею. — она прикрывает глаза и мотает головой, продолжая немного спокойнее: — Я миллион раз прокручивала все это в голове. Мы построили свою жизнь в разных концах страны. У меня здесь бизнес, клиенты, которых я не могу просто так бросить. И если откажусь от контрактов, мне придётся платить неустойку из своего кармана. А я не могу себе это позволить. — она вздыхает и заканчивает: — И как-то нас быстро всё закрутило. Всего неделя. Это слишком быстро.
Я всё понимаю, пусть это совсем непросто. Совсем. И каждое её слово лезвием впивается под кожу.
— Ты не уверена насчет нас?
— А ты?
И правда. Уверен ли я? Если я уверен, то стал бы нервничать так сильно, как сегодня утром? Неужели я понимаю, что она ответит «нет»? А доверился бы я ей, если бы сейчас услышал «да»? Черт, какое липкое слово «доверие»…
— Нет. — гнев мгновенно образует горький ком в горле. — Нет, я не уверен.
Я будто слышу тихий звук поражения, как тает надежда, сменившись ощущением пустоты. Настя смотрит разочаровано. Будто ждала, что я убуду убеждать её в обратном. Она открывает рот, но её губы начинают дрожать, и, в итоге так ничего и не сказав, она отворачивается.
— Это больше, чем просто законченные отношения, Стась, и мы оба это знаем. — начинаю я мягко. — Мы не забыли друг друга. Как ты целовала меня у водопада. Как мы разговаривали…
— Да, я знаю. — обрывает меня, вздыхает и наконец поворачивается ко мне. — Но, может, нам лучше постараться забыть друг друга вместо того, чтобы заставить всё это снова работать.
— Значит, ты не хочешь дать нам шанс? — не выдерживая, резко бросаю я единственной девушке, которую люблю.
Я сжимаю кулаки, лежащие рядом с её ладонями, до побелевших костяшек. Это грёбаное упрямство. Ненавижу его. И люблю. Я хочу начать всё сначала. Но мы оба должны этого хотеть. Нельзя играть в одни ворота. Моя надежда стала угасать, оставляя меня опустошенным. И мне стало страшно. Раньше мне помогал жить гнев. Теперь не осталось ничего. Нам нужно научиться заново доверять друг другу.
Раздалось громкое жужжание. Это завибрировал мой телефон.
— Твой телефон. — тихо шепчет Настя, и я вижу, как дергается её горло. — Может, что-то важное.
— Ничего. — сухо бросаю я.
Повисло неловкое молчание. Потом снова жужжание и вибрация.
Раздраженно вздохнув, я достал телефон и нажал кнопку, чтобы разблокировать его. Пробежав глазами текстовое сообщение, улыбнулся. По крайней мере, хорошая новость.
— Что случилось? — выдыхает она.
— Это Марина. — улыбаюсь, рассматривая фото в телефоне. — В девять тридцать утра у Тамары родился мальчик. На три недели раньше.
Я повернул телефон так, чтобы Настя смогла увидеть фотографию новорожденного, завернутого во фланелевую пеленку. На голове у младенца красовалась синяя шапочка.
Я вижу, как тяжело Настя сглатывает, потом переводит взгляд потухших глаз на меня.
— Поздравляю. — холодно и безрадостно чеканит она.
И я тут же всё понял. О чём я только думал? Насколько же я бесчувственный болван?
— Прости, Насть, я не подумал.
— Мир не остановился только потому, что я не могу иметь детей, Денис. — уголок её губ дергается в слабой улыбке.
— Я понимаю, но это было так глупо с моей стороны.
— И что теперь делать? — она издаёт невесёлый смешок. — Притворяться, что твоих племянников и племянниц не существует? Держать меня подальше от беременных? Запретить твоей семье обсуждать некоторые темы в моем присутствии? Вот что я имела в виду, когда говорила, что ничего не изменится.