К моему величайшему счастью она была незлопамятная. Уже через несколько месяцев наше общение нормализовалось. То было в восьмом классе, а уже в девятом разговаривали так, будто ничего и не произошло. Перед этим, конечно, моим родителям звонили её родители, потом её парень приходил разбираться, но всё в итоге вышло из этой истории слишком непростительно просто и легко для меня, словно с гуся вода. Даже как-то удивительно.
Дошло даже до того, что в десятом уже классе, когда Люба решила перевестись обратно из школы десятой в шестую, я её уговаривал остаться, сетуя, мол, я больше никогда к ней приставать, донимать не буду. Но это не помогло. Как потом рассказала, она ушла совсем по другим причинам. Очевидно, я был слишком мелкой для неё рыбёжкой, чтобы бежать с тонущего корабля, как крысе. Но лично я в этом винил и себя в том числе, да и чьей красотой мне теперь восхищаться? С тех пор я потерял её на целых три года.
Тем временем к платформе подходит поезд. Я с довольной улыбкой отхожу чуть назад, и передо мной проносятся вагоны, полные народу, вглядывающемуся в окна в поисках встречающих. Жду нужный вагон, а он быстро проносится перед мной, да так, что даже не успел заметить, смотрит ли она из окна, чтобы найти меня. Пришлось идти следом за уходящими вагонами, чтобы догнать и встретить у самого выхода. Самой очаровательной – самое лучшее отношение с моей стороны!
Пару слов о её парнях. Тут уже вкуса у неё, конечно, никогда не было. Ты то думаешь, что первой красавице мира нужен настоящий голубоглазый, высокий, мускулистый, истинный ариец с широкой челюстью и спортивным телосложением, светлыми волосами и голубыми глазами, с IQ не ниже 120 обязательно – одним словом сверхмужчина для сверхженщины. А там были, как говорят сторонники небезызвестного Владислава Позднякова, соевые омежные куколды. Ну, серьёзно! Тот, кто меня искал, например, был двухметровой колышащейся на ветру спичкой и голоском как у манерного гомосексуалиста, второй был настоящей эмочкой из ностальгического 2007 года, третий, кого я знал, выглядел рожей как Квазимодо, а четвёртый с ярко выраженными характерными для семитов (евреев, арабов) чертами, такими как длинный нос, монобровь и чёрные кудрявые волосы. Впрочем, если вы подумали про какого-нибудь шейха из Дубаев, то нет. Он явно небогат, тощий как спичка, выглядящий так, что свалится не то, что от одного удара, а даже от маленького порыва ветерка. Короче, вкуса к настоящим мужчинам у неё нет! И я, увы, под образ идеала для первой красавицы мира тоже не подхожу, но все эти чучела, что обитали и обитают ныне рядом с ней… Это просто убожества!
Я же по большому счёту и никогда не надеялся с ней быть. Особенно после того, что было в школе, да и вообще такая красотка и со мной… Странно было бы, если она меня простит за всё, что творилось тогда. А я и не надеялся на прощение, ожидая, что если н пересечёмся вновь невзначай, то взгляд с её стороны будет полон презрения и высокомерия. А Люба простила. И когда мы начали с ней общаться вновь спустя три года и даже вместе гулять, это было чертовски поразительно! Я удивлялся этому, ведь после всего того, что между нами было, тяжело простить. А она пошла навстречу и довольная констатировала про меня: «Люди умеют меняться…»
Изменила отношение к моей персоне и её мать. Когда я Любу в школе обижал, считала меня отбросом, наверно. Потом в девятом классе заставил её удивиться тому, что взял призовое место на городской олимпиаде по истории. А теперь же она и меня гениальным назвала в личном разговоре, когда приходил к ней по делам (Любина мама была кардиологом и лечила моего отца). О, как! Сначала гениальным был только её ребёнок, а теперь ещё и я. И давай, дорогой читатель, выведем эту книгу в тренды мировой литературы, чтобы она лишний раз убедилась в том, что была права, назвав меня гениальным. Нам с вами это по силам, да и мне будет приятно от звания живого гения!