— Иии! — вжалась в стул бухгалтер и заревела белугой. — Ой не губ-и-и-и, это этот черт винова-а-ат! — начала колотить прижатого крепкой рукой дяди Пети к стулу директора кулачками по спине.
— Успокойтесь, гражданка! — лязгнул металлом в голосе дядя Витя.
Помогло.
— Где здесь, Сережа? — подсел он ближе ко мне.
БХССник, как «шарящий», подсел с другой стороны. Объяснил.
— Да как так?! — с неподдельной обидой воскликнул щелоковский засланец. — Вы что здесь, в две смены инвалидов пахать заставляете?!
— Я заставляю?! — заорал загнанный в угол директор. — Да они мне руки целовать готовы — кто им еще по «десятке» за смену даст?!
— Атлант расправил плечи! — умилился я. — Но ситуация прямо грустная, — вздохнул. — Девчонок жалко — в самом деле, либо панталоны по ночам подпольно строчить, либо в притон или порноателье.
На лице падшего директора мелькнула надежда.
— Но закон есть закон, — улыбнулся я ему. — Дядь Вить, на сколько тут наши уважаемые цеховики наворотили, если в годах?
— Да тут расстрел светит! — не подвел он и уточнил. — Вам, Викентий Петрович. А женщин у нас не расстреливают, поэтому вы сядете лет на двадцать, — ткнул он пальцем в ехидно косящуюся на подельника бухгалтершу.
— Ой не гу-у-у-би, — снова включила она «сирену».
— Тишина! — попробовал поддержать дисциплину сам.
Помогло.
— Товарищи, за сотрудничество у нас ведь положено снисхождение? — запросил подтверждения у старших товарищей.
— Положено, — важно кивнул Андрей Викторович.
— Гражданин Викентий, мы сейчас «хлопнем» кое-кого, и, по идее, после этого нам нужно возвращаться в Москву. В этом случае вы отправитесь с нами, вместе со всеми местными кадрами, которые вас прикрывали. Подпольное производство вы развернули особо циничное, эксплуатируюшее инвалидов. Да вас если государство не расстреляет, народ митинговать пойдет от такой несправедливости. Но! — хлопнул рукой по столу, заранее остановив набравшую воздуха в грудь бухгалтершу. — Но если вместо Москвы мы поедем, например, в следующий «глухонемой» подпольный цех, персонально про вас и вас, — распространил мотивацию и на счетовода. — В средствах массовой информации ничего не расскажут. Скажем, расстрел для вас заменится на «пятнашечку» с возможностью руководить производством, например, верхонок — зэки же не хуже шить умеют, уверен, вы и там развернетесь и наладите образцово-показательное производство. Получится — отсидите десять и по УДО на волю, — пообещал директору. А вам, — бухгалтерше. — Могу предложить десять с УДО через восемь, если будете стремиться к исправлению.
— Ой, не гу-у-уби… — тихо, словно по инерции завела бухгалтер.
— Две минуты на подумать, товарищи, — посмотрел на часы. — Извините, времени нету со смертниками в круговую поруку играть.
Директор раскололся через полминуты, тем самым сняв «блок» и с бухгалтерши. Их общий рассказ занял почти сорок минут, и был записан Вилкой, дядей Витей и Андреем Викторовичем.
— Даже ногти рвать не пришлось! — довольно потянулся я. — Дядь Вить, давайте поручим восемь других УПК товарищам, а сами полетим в Грузию, давить самого важного врага?
— А ты домой-то успеешь? — ухмыльнулся он.
— Я же по поручению Николая Анисимовича! — притворно ужаснулся я. — И не могу остановиться на полпути! Да, мы прибыли сюда за порнографом, но, как образцовый пионер, я не могу смириться с существованием целой сети подпольного производства и распространения продукции! Страна теряет сырье, не получает налогов и доходов, а значит — мы имеем с черной экономической дырой, которая совсем не метафорически высасывает ресурсы ради того, чтобы… — просветлев, повернулся к директору. — А ради чего, подпольщик Викентий? Сколько денег тебе отгружали?
— Тысячу в месяц, — буркнул он.
— Плюс… сколько основных?
— Триста десять! — раздраженно рявкнул он.
— И сколько накопить успел? — спросил я.
Он тоскливо посмотрел на БХССника.
— Все равно отыщут и конфискуют, — развел я рукой. — Вы же удивительно однообразно нычете деньги под плиту, бриллианты — в бачок унитаза…
Директор дернулся — прячет!
— …и закапываете наличку в стеклянных банках в огороде на даче.
Снова дернулся.
— Так сколько?
— Тридцать тысяч, — вздохнув, ответил он.
— И куда тратить собирался? — спросил я.
— А куда у нас столько потратишь? — вздохнул он еще горше.