— Я — не шпион и не преступник! Я никуда с вами не пойду!
Будто его спрашивают. Дяди Толя и Вася заломали борцу с кровавым режимом руки за спину, надели наручники, и мы покинули склады. Задержанного погрузили в «Таблетку», мы с товарищем полковником и дядями залезли туда же. Водитель вырулил на дорогу и повез нас в сторону жилых районов, а полковнику вручили папочку, которую тот начал частично цитировать:
— Пирогов Григорий Васильевич, 1947 года рождения, не судим, не привлекался, закончил школу с медалью, отличник боевой и политической, грузчиком работаете по «зову души». Все верно?
— Все верно, — с отстраненным видом глядя в окно, пожал плечами задержанный.
— Как давно занимаетесь шпионажем в пользу стратегического врага?
— Не понимаю, о чем вы говорите, — ушел Пирогов в отказ. — В нашей стране — принцип презумпции невиновности, и, бросаясь подобными обвинениями, будьте добры предъявить доказательства.
— Видишь какой шпион пошел, — пожаловался мне Юрий Николаевич. — Юридически грамотный, наглый и глупый.
— Я требую адвоката, — заявил на это Пирогов.
— Ногти вырвать может? — предложил я.
— Это вот такой ты на самом деле, Ткачев? — презрительно фыркнул на меня задержанный. — Пёс режима и садист, готовый пытать невиновного человека! Чего еще ждать от внука диктатора?
— О*уеть, — опешил я от такого наезда.
Может я и вправду вот такой? Да ну, полный бред — Ильич говорил, что коммунизма в белых перчатках не построишь, а метафорические весы показывают совершенно потрясающий перекос в сторону благих дел. Делаю жизнь народа лучше, делаю веселей, а значит идет этот шпион нахрен.
— Как можно спокойно жить в стране с формальным социализмом, где ребенок, — ткнул в меня пальцем Пирогов. — Непонятно почему строит города, распоряжается государственным бюджетом и самое главное — возвращает бесчеловечный институт «троек» под видом так называемых ревизоров⁈
— Жертва «голосов», — вынес я вердикт. — Светлоликий эльф, не выдержавший несовершенства государства рабочих и крестьян.
— В моих словах — правда, и я от нее не откажусь! — продолжил он юродствовать. — Эта страна построена на крови и вранье! За время правления Николая II население увеличилось на 60 миллионов человек, а Ленин выполнял задание английской масонской ложи!
— Прирост населения, очевидно, никак не связан с тем, что акушеры начали мыть руки перед родами и появился пенициллин, — кивнул я.
— Списывать достижения Империи на общечеловеческий научно-технический прогресс — это любимый иезуитский прием совков, — фыркнул он. — А ведь Эйфелеву башню строили из русского железа!
— Читай — продукта низкого передела, оно же — сырье, — пожал я плечами. — В чем заслуга-то? В том, что тендер выиграли? Так надо глубже смотреть — низкая стоимость сырья возможна либо при очень технологичном производстве, которого на Уральских заводах в те времена нихрена не было, либо при очень маленькой зарплате рабочим. Получается Эйфелева башня построена из угнетения простого русского человека.
— Ты отыгрываешь роль, — отмахнулся он. — Потому что тебе за это дают возможность делать что хочешь.
— Типа того, — согласился я, потеряв интерес.
С сумасшедшими спорить бесполезно. Замолчал и Юрий Николаевич — ждет доказательства, чтобы взяться за Пирогова уже основательно. Подъехав к рабочему общежитию номер шесть, мы выгрузились из машины, и дядя Федя оформил курящих у входа товарищей (выходной у них, видимо) в качестве понятых.
Пока поднимались, я дал понятым автограф, а они поделились мнением:
— Гришка-то и шпион? Да мы с ним на той неделе все выходные гуляли, не мог он!
— А ты думаешь шпион тебе сразу будет рассказывать, какой он нехороший? — спросил Юрий Николаевич. — Кто у вас политинформацию проводит?
— Семакин, — ответил понятой номер два. — Про бдительность все время рассказывает, это мы так, от неожиданности. Мы, если что, ему, — указал на продолжающего рассекать воздух высоко поднятым подбородком Пирогова. — Про работу ничего не рассказывали, мы же под подпиской!
— Разберемся, — пообещал полковник, заставив понятых погрустнеть.
Ничего им не будет — максимум опросят и выбросят рассказ о пьянке за ненадобностью.
В комнате Пирогов проживает один — общаг у нас много, можем себе позволить обеспечить пролетариям личное пространство — и по итогам обыска у него нашли замаскированный под утюг радиоприбор. Диск выступает регулятором частоты, а днище снимается, позволяя выдвинуть антенну и обнажая окруженный радиоэлементами микрофон.