Второе поколение Советских кубинцев потому что. Но на исторической родине бывала, раз Леонид Матвеевич оговорку сделал.
— Итак, в первую очередь… — начал инструктаж МИДовец, чтобы закончить его через два с половиной часа.
Судя по мордашкам, целиком уловить его посылы удалось только мне и Виталине.
— Вопросы? — без особой надежды на последние спросил куратор.
— А почему нельзя держать руки в карманах? — спросил я. — Я видел немало фото— и видеоматериалов, на которых аборигены так делали, а окружающие не спешили придавать их общественному порицанию.
МИДовец подвис, откашлялся и пошел вредному мальчику навстречу:
— Не держать руки в карманах — это рекомендация, и, если сильно хочется, или, например, холодно, можно так делать.
Люблю Вилочку веселить.
— Спасибо! — поблагодарил я. — А у меня еще вопрос есть, не совсем по теме — к кому я могу обратиться по поводу организации экскурсии в ГДР для моей школьной параллели на летних каникулах? Без меня в составе, но за мои средства.
— Это потом, а сейчас, товарищи, если вопросов не осталось, уважаемые дамы могут быть свободны, — отпустил он девушек из группы, пожевал губами на оставшуюся рядом со мной Вилку.
— Виталина Петровна крайне для меня важна, — пояснил я.
— Да, до меня доводили, — опомнился функционер. — Теперь нам нужно согласовать твою персональную программу, Сережа.
— Сразу внесу дополнительный пункт, если можно — перед посещением Германии мы заедем в Аушвиц, посетить одноименный концентрационный лагерь в целях расширения кругозора.
— Наши партнеры могут принять это за сигнал, — поморщился он.
— А нам какая разница? Обещаю за все время пребывания на территории ГДР ни одного немца не упрекать в том, что они пришли и убили два десятка миллионов моих соотечественников — часто совершенно чудовищными способами, — пожал я плечами. — Более того — конфигурации двух совершенно ублюдочных мировых войн выстраивали англосаксы, они же, кстати, саму концепцию концлагеря и придумали, не говоря уже о национализме.
Лицо Леонида Матвеевича приняло жалобное выражение.
— Касательно того, что тебе нельзя говорить… — он полистал свои бумажки, попытавшись найти в них успокоение. — Во-первых…
— Леонид Матвеевич, я не дегенерат и прекрасно понимаю чем чревато неосторожно брошенное мной слово, — перебил я его. — Давайте не будем тратить время на чушь и позволим вполне разумному молодому человеку, который, во-первых, мир за Занавесом посещать не хочет от слова «совсем», а во-вторых долго и последовательно доказывал реальными делами, что ему доверять можно, спокойно работать на благо Родины. Пойдемте за экскурсию для ребят договоримся, и я пойду погуляю по Москве — хоть и на время, а с Родиной попрощаться нужно.
— Мне нужно позвонить, — принял совершенно правильное решение МИДовец.
— Само собой, Леонид Матвеевич, — светло улыбнулся я ему.
Он сходил позвонить, и, конечно же, вернулся с широченной улыбкой, с которой нас и направил на этаж ниже. Там мы договорились об экскурсии для ребят и поехали на Воробьевы горы — просто погулять, как почти нормальная пара.
Поезд отходил от Белорусского вокзала в два часа дня. Провожали меня папа Толя и Таня с Надей Рушевой, Хиля — его жена и сын, а девушек — их родственники, коих оказалось великое множество. Погрузились в выделенный нам вагон вместе с Леонидом Матвеевичем, и, к немалой моей радости, дядей Витей, который будет нашим куратором от КГБ. Справедливо — дядя Петя сопровождал нас в прошлой командировке, и плевать, что там была Колыма, а тут ГДР. Раньше думать надо было!
Мы с Виталиной заняли купе в середине вагона, слева от нас расселили девушек, справа — Хиль и дядя Витя. МИДовец будет путешествовать с охраной, которая заняла места возле выходов. Еще из КГБшников у нас проводница, начальник поезда, машинист и повара с официантами из вагона-ресторана. Вот это я понимаю «обеспечивать охрану»!
Громкоговорители прохрипели положенное, и поезд тронулся, потихоньку набирая ход. Ехать нам день, ночь и еще день. В Берлин прибудем чуть позже запланированного — из-за похода в Аушвиц. Зачем это мне? А просто так — ну не был в прошлой жизни, почему бы не побывать в этой? Хуже от этого точно никому не станет, разве что настроение испортится, но с ним я уж как-нибудь справлюсь.
Немножко поваляв Виталину по полке, оделся, вынул из чемодана колоду карт с рубашкой с изображением Сталина — из Одессы трофей, недавно типографию с такими «хлопнули» — и ироничным басом веско заявил одевающейся девушке: