Берлин мне понравился, особенно если учесть, что здесь руин было еще больше, чем в Польше.
— Орднунг, мать его! — одобрительно цокал я языком во время экскурсионной прогулки, которая вечером перетечет в прием в нашем посольстве, где нам с Виталиной уже выделили жилище с двуспальной кроватью, ловко сделав вид, что ничего такого тут нет. — Ни соринки, блин, никто по углам не ссыт — это, кстати, из-за наличия общественных туалетов, — указал на один из таких. — Вот опыт по строительству отхожих мест нужно обязательно перенимать. Орднунг перенять хочется еще больше, но он — в разы сложнее, у нас все-таки территории огромные, скученность населения не та, и столетиями наши предки жили по принципу «до царя далеко», поэтому строем ходить умеют плохо. Ничего, научимся!
МИДовец Леонид Матвеевич за эту поездку метафорически поседел, и, уверен, в следующую «загранку» с нами поедет кто-нибудь другой — уж больно совершенно «несоветского» несет главный комсомолец СССР. А самое поразительное — штатные работники КГБ слушают и одобрительно кивают. Потому что хрен поспоришь!
Свернули в магазин, где я набрал на всех местной лицензированной «Коки» и «Пепси» — здесь их обозвали «Club-Cola» и «Vita-Cola». Попили.
— Офигенно! — вынес я вердикт, потому что газировочка оказалась вкуснее, чем в моем времени. — Нужно с кем-то из производителей договариваться, завозить в СССР. Да, вредно, — не дал МИДовцу меня осадить. — Но жить, товарищ, вообще вредно. Вот вы например уже умираете, равно как и все остальные из нашей группы, кроме меня — я пока расту, но, достигнув пика, тоже умирать начну. Даже у жизненно необходимой воды есть смертельная доза, и главное — не злоупотреблять.
Еще набрал немецких сладостей — после приема в спокойных, почти домашних условиях буду тестировать: шоколад с лесными орехами Bambina, обычный — Schlager Süßtafel, шоколад белый — Halloren Kugeln, шоколадно-ореховую пасту типа Нутеллы под названием Nudossi и шоколадные шарики с печеньем внутри Knusperflocken. Не удержавшись, купил два игрушечных поезда фирмы Piko: один для сына Хиля, другой — для сына Велтистова. Эдуард Анатольевич стеснялся — дорого, но был успокоен продемонстрированной Виталиной «котлетой» из валюты местной и ФРГшной. Бесконечные деньги у Сережи, хватит стесняться! Ладно, вернете с гонораров чеками.
Марки «полноценные» реализовал в «Интершопе» — это типа нашей «Березки», где выкупил весь доступный спортинвентарь — от горных лыж до боксерских перчаток, попросив Леонида Матвеевича отправить это все домой дипломатической почтой и раздать нашим олимпийским сборным. Нет, не бедствуют, но лишним точно не будет. Чисто ради глума презрительно пофыркав на продающийся здесь же «Мерс», повел (метафорически — маршрутом рулит МИДовец) нашу группу на Берлинскую телебашню — построили только в этом году, и, когда светит солнце, на металлическом шаре наверху конструкции появляется крест. Поднявшись наверх, полюбовались панорамой города. Привычно скользнув взглядом по не входящим в нашу группу посетителям, навсегда запечатлев лица в памяти, вздрогнул. Откуда он здесь? Но это — точно он!
— Менгеле! — заорал я, ткнув пальцем в невесть как оказавшуюся здесь тварь.
Виталина, словно оставляя за собой шлейф, ломанулась на упыря, безоговорочно мне поверив. Привыкла!
Следом стартанул дядя Витя, критически не успевая — девушка «приземлила» доброго доктора и вдавила большие пальцы в его глазницы.
Не осуждаю — я из других времен и голова работает по-другому, но даже у меня Освенцим перед глазами стоит. А ей, будь хоть трижды подготовленному оперативнику, каково?
Дядя Витя с рыком «Отставить, товарищ младший лейтенант!» оттащил девушку за шиворот. Опомнившись, Виталина обмякла.
А от входа к нам бежали немцы в «гражданке» со знакомыми лицами — с самого вокзала некоторых замечал тут и там. А вот и Штази, которое нихера мышей не ловит, раз у них по городу живой Йозеф Менгеле ходит. Достопримечательностями любуется, тварь! Ничего, теперь до самой виселицы будет внутрь себя смотреть.