— Х*й сосать нормально, а под ручку ходить стыдно, — покивал я.
Виталина залилась краской. Милаха, блин!
Посол со штазистами договорились, и первый в компании дяди Вити нас покинул. Бледненький Леонид Матвеевич погрузил нас в подогнанный транспорт (я чисто из вредности подчеркнуто-пристально осмотрел днища, демонстрируя недоверие к проштрафившимся штазистам), и остаток экскурсии Берлином пришлось любоваться из окошек. Тоже нормально.
Прибыв в посольство, сходили в душ и переоделись — я в костюм, Виталина — в совершенно умопомрачительное вечернее платье, идеально выдерживающее баланс между наготой и скромностью. В ушках — янтарные серьги, на шее — янтарный же кулончик на золотой цепочке. Мои подарки, да. Перед выходом с улыбкой мне заявила:
— Сегодня у тебя экзамен на умение вести себя на жутко пафосных мероприятиях для взрослых солидных обезьян.
— Приятно, когда такая шикарная дама цитирует, — улыбнулся я в ответ, поцеловал Вилочку, дал ей несколько секунд поправить помаду и вытереть мне губы, девушка взяла меня под руку, и мы отправились блистать.
Глава 6
— Все понимаю — дипломатия, мать ее, представительские функции, но разве нормально в теплом помещении в норку кутаться? — кивнул я на жену одного из пришедших на прием Советских генералов.
Цыганщина натуральная — вся в брюликах, «рыжье» и мехах. Вкус в комплект не входит. "Поляна" на столах соответствующая, всё в икре (в серебряных блюдах-тазиках), фаршированных креветками осетрах (никогда такого не видел), импортной "синьке" и прочих изысках. Представив, сколько народной прибавочной стоимости уходит на подобные банкеты (а посольств у нас ух много, и везде банкеты устраивать хотят), включил юродство и весь вечер цедил один-единственный стакан сока, тем самым подав дурной пример девушке, которой пришлось делать так же.
— Что я, икры не ела? — презрительно фыркнула она в ответ на мой виноватый взгляд.
Первая фаза приема — это где знакомимся и расточаем комплименты в ответ на комплименты — осталась позади, и народ частично к нам интерес потерял, переключившись на привычную подковерную возню. На а чего — внучек лидера одной шестой части суши (все знают, но все притворяются, будто нет) как приехал, так и уедет, а все вот эти вот останутся. А еще неплохо кайфанул от бросаемых на Вилочку жадных взглядов. Завидуйте!
— Европа же, чай не Урюпинск, — саркастично поддакнула Виталина моему упреку совковым (потому что Советский — это звучит гордо, и этому нужно соответствовать) дамам в безвкусии. — Нужно соответствовать.
— И ведь даже не осознают, насколько потешно выглядят. Чисто купеческие жены времен Империи — лишь бы дорого-бохато было, — кивнул я. — Безвкусица у них, а стыдно мне. Принимай новый термин, подходящий к таким ситуациям — «испанский стыд», для краткости — «кринж».
— А как ты так сократил? — хихикнула она.
— Сам придумал, сам и сократил как захотел, — с улыбкой развел я руками. — У меня своя философская концепция, в рамках которой все можно поделить на «базу» и «кринж».
— Подросткам свойственно черно-белое мышление, — ехидно улыбнулась она и перешла к оправданию соотечественников. — Справедливости ради, настолько плохо выглядит меньшинство.
— У остальных либо консультанты толковые, либо вкус, — покивал я. — Даже доярка при должной подготовке способна управлять государством, чего уж про выбор особо качественных шкурок для укутывания обезьяньего тельца говорить?
— Ахтунг! — задавила смех Вилка.
Сигнал понятен — до нас идет какая-то шишка.
— Фридрих Гельм, бесполезный, но не обижай, — совершенно не двигая улыбающимися крадущейся к нам пожилой паре губами выдала она инструкцию.
Я вообще никого не обижаю, но пусть будет.
— Гутен абен! — обменялись рукопожатиями и поцелуями ручек.
Вот тут я в глубоком минусе — против бабушек ничего не имею, но целовать руку Вилке несоизмеримо приятнее.
Дальше представились и представили спутниц.
— Виталина Петровна, моя муза.
Вредина незаметно ущипнула меня за задницу.
Зато какие рожи сразу — «ах, муза, это так возвышенно!». Полезным гостям Виталину представляю как «секретаря-консультанта», вызывая рожи сально-понимающе-завистливые у части мужской, и рожи осуждающие у женской.
Себя осуди, элита колхозная!
Некоторые — вот ржака! — пришли с расфуфыренными дочерьми возраста от тринадцати до восемнадцати лет со вполне прозрачными намерениями. Очень приятно познакомиться, прекрасные фройляйн, буду рад видеть вас на завтрашнем концерте Boney M, ауфидерзейн.