— Будем лепить коллектив с германоязычным репертуаром! — радостно заявил я предельно милой (потому что сонная и растрепанная) Виталине.
Поощрив меня за набирающую ход экспансию поцелуем в щечку она пошла умываться, а мне ничего не оставалось кроме как присоединиться к ней в этом порыве — ванная у нас тут одна, а время поджимает.
Одевшись — Виталина выбрала «маскировку» — спустились в столовую, где Петр Андреевич познакомил нас с мрачным худым немцем в круглых очках с именем-отсылкой (пока несуществующей) Ганс Ландо, отчего я сразу настроился на серьезный лад — знаем мы этих Гансов!
Представитель лейбла спросил, много ли у меня песен на немецком, и получил честный ответ — ДОФИГА. Это его обрадовало (по словам, на каменной роже ни жилки не дрогнуло), и он предложил услуги собственных артистов.
— Извините, хер Ландо, но у меня нет никакого желания работать с зарубежными кадрами, — развел я руками. — Уверяю вас, в нашей стране достаточно владеющих немецким языком одаренных людей. Другие наши проекты говорят сами за себя — наши граждане прекрасно справляются.
Потому что цель «заработать бабла» — глубоко побочная, мы тут занавес дырявим вообще-то, а иностранные артисты в этом подмога слабая.
— Если возьмете наших, мы могли бы предложить несколько более выгодное для вашей стороны распределение доходов, — завуалированно обвинил он меня в жадности.
— Стандартный контракт нас более чем устраивает, — отказался я. — Извините, либо работаем по устоявшемуся регламенту, либо не работаем никак.
Дали по рукам, и фриц ушел в недра посольства готовить почву для нового проекта. Приятно, когда все скучные обязанности тащат на себе взрослые!
В отличном настроении отправился на встречу с учениками школы при посольстве — сиречь, Советскими детьми, которых не любить просто невозможно. Где-то на двадцатой минуте выступления, которое начал сразу с политинформации («Немцев-то не обижаете? Молодцы! Эти немцы свои, союзные, и обижать их нельзя, ведь во многом благодаря нанесенным Германии по итогам Империалистической войны обидам…»), начал понимать, что что-то здесь не так, потому что ребята поделились на две категории — первая привычно-радостная, внимает со светящимися глазками, а вторая — прямо странная, совершенно непривычно-серьезная и даже напряженная. Нет, отсутствие щенячьего восторга при взгляде на меня не преступление (пока!), но дети так себя не ведут. Значит — зашуганы родителями-дипломатами, которые велели при виде меня сидеть с закаменевшими рожами. Понять могу — внутри-то СССР функционеры бегают обезглавленными паникующими курицами, силясь понять, что за фигня творится, а здешние-то еще меньше знают! А вот чего понять я не могу, а главное — совершенно не хочу, это взгляды, которые дети «сурьезные» бросали на детей нормальных. Презрение и стыд за совершенно социально приемлемое (радоваться на специально выделенных для этого мероприятиях, вообще-то, никто пока не запрещал) поведение соучеников, вот что в них было!
После выступления попросил Леонида Матвеевича тихонько собрать мне «нормальных» для более предметного разговора, напрочь зарубив его робкие «можно не надо?». Настроение по итогам более камерной встречи полетело в помойку — вот здесь «мажорность» и «элитарность» цветет и пахнет! «Нормальными» оказались дети, так сказать, прислуги — поваров, электриков, уборщиц и прочих пролетариев. Дети дипломатов с ними принципиально не общаются — не по рангу, мать его! И ладно бы только это — "чмырить пролов" в посольской школе любят очень многие, при полном попустительстве педсостава, который мы целиком поменяем, как только я вернусь в Москву. Но педсостав — это даже не полпроцента проблемы.
Пришлось идти в кабинет Петра Алексеевича, после чего ему пришлось спешно собирать доступных в данный момент подчиненных.
— Товарищи, — встав за кафедру и глядя в холеные, скучающие рожи, начал я грустный разговор. — Ответьте мне на вопрос — зачем Родина вас сюда направила?
Дипломаты не подкачали, выдав идеологическое обоснование своего здесь пребывания прямиком по методичкам.
— Вот видите, — обрадовался я. — Приказа воспитывать своих отпрысков в презрении к «обслуге» не было, а я вот только что с местными детьми разговаривал и прямо расстроился. Когда указ о кухаркиных детях-то возрождать намерены, дворяне х*евы?