— Но она дочь Ноэля, — выпалила Лиза, не обращая внимания на соседок, которые с открытыми ртами уставились на нее и, кажется, передумали уходить. — Я думала, что как раз ваша задача помочь сохранить семью, а не разрушать ее.
— Да, но вы не относитесь к членам семьи, Лиза. Вы всего лишь соседка Ноэля по квартире. А Ноэль, как отец, совершенно ненадежен. И вы должны признать это наконец.
— Я не должна признавать ничего!
Лиза понимала, что сейчас похожа на базарную торговку, которая ругается с покупателем. Но эта Мойра перешла все границы. Лиза начала перечислять все достоинства Ноэля.
Мойра резко перебила.
— Мы можем где-нибудь уединиться, чтобы переговорить с глазу на глаз?
Она выразительно посмотрела на двух соседок, которых только что расспрашивала и которые никак не решались свернуть за угол. Под этим пронзительным взглядом они тут же испарились.
— Я больше не хочу с вами разговаривать, — заявила Лиза. Она знала, что это выглядит смешно, но ей уже было все равно.
Мойра сохраняла спокойствие, хотя ее одолевал гнев.
— В своей хвалебной оде Ноэлю вы забыли упомянуть, что он слетел с катушек и снова вернулся к выпивке. Таким образом он поставил под угрозу здоровье ребенка — и никто не счел нужным сообщить мне об этом, — выпалила Мойра.
— Это закончилось, не успевши начаться, — взвилась Лиза. — Не было серьезного повода сообщать вам и начинать третью мировую войну.
Мойра смотрела на Лизу в упор.
— Мы все боремся за одно дело, — наконец произнесла она.
— Нет, вы ошибаетесь, — сказала Лиза. — Вы хотите забрать Фрэнки, а мы хотим ее оставить. Вы называете это борьбой за одно дело?
— Мы все желаем ей добра и хотим сделать как лучше, — объяснила Мойра тоном, которым обычно истолковывают очевидные вещи слабоумному.
— Для всех будет лучше, если она останется с Ноэлем, — устало произнесла Лиза. — Именно благодаря ей он не пьет, занимается в колледже, чтобы стать образованным отцом. Он и мне помогает не терять голову. Я сейчас переживаю тяжелый период в жизни, и, ухаживая за Фрэнки, я живу в реальном мире. Моя жизнь наполняется смыслом, если вы понимаете, о чем я.
Мойра вздохнула.
— Я понимаю. Знаете, она помогает мне тоже. Забота о Фрэнки важна и для меня. Когда я была ребенком, у меня не было шанса сменить семью. И я хочу, чтобы у нее был этот шанс — получить другое детство, не такое, как у меня. Прожить детство без трудностей и лишений.
Лиза была поражена. Мойра никогда раньше не говорила о своей личной жизни.
— Не говорите мне о детстве. Уверена, что ваше детство и наполовину не сравнится с тем, что пережила я, когда была ребенком, — сказала Лиза.
— Вы не хотите сегодня вечером поужинать где-нибудь? Я немного подавлена. Я ездила к себе на родину и там немного расстроилась, и, кажется, в этом городе нет никого…
Лиза проглотила неуместность этого приглашения. Ей не хотелось возвращаться в квартиру. Есть там было нечего — возможно, в шкафчике найдется баночка какого-то полуфабриката или пачка макарон. Но ей будет одиноко. Интересно послушать, что же сейчас предложит Мойра. Наверное, опять возьмется за свое.
— Только давайте договоримся, что мы больше не будем говорить о Фрэнки, — попросила Лиза.
— О какой Фрэнки? — переспросила Мойра, немного скривив рот набок.
Лиза поняла, что Мойра пыталась изобразить улыбку.
Они выбрали ресторан Эннио. Там всем заправляла итальянская семья: сам Эннио готовил еду и встречал гостей, его сын обслуживал. Эннио жил в Дублине более двадцати лет. Он женился на ирландке. Он знал, что его итальянский акцент придает шарм всему ресторану.
Антон говорил Лизе, что Эннио — чистейшей воды глупец и что он никогда ничего не добьется. Он не тратится на рекламу, к нему никогда не заходили знаменитости, на его блюда не писали рецензии, о нем никогда не упоминала пресса. Туда ходят те, кто стремится подчеркнуть собственную независимость.
Каждый раз, пробегая мимо этого ресторана, Мойра удивлялась: кто станет платить семь евро за спагетти болоньезе, если его можно приготовить дома за три-четыре евро. Для нее выбор Эннио, скорее, стал актом отречения от свойственной ей бережливости и осторожности.
Эннио поприветствовал их с такой радостью на лице, будто он целую неделю только и ждал их визита. Он принес им большие красно-белые тканевые салфетки и фирменный напиток заведения. Он предложил им отведать каннеллони — настоящую еду ангелов, которая им непременно придется по вкусу.