— Зависит от того, что он решит делать, — пожала плечами мама.
— Демонстративно гулять с вновь обретенным внуком по Красной площади не станет точно. Сама подумай — зачем ему такое пятно на репутации, как сын-гуляка?
— Он… — закусила губу мама.
— Меня не интересует совсем. Так бывает, что у человека есть только мама, — погладил ее по плечу. — Первым делом попрошу деда Юру нас не знакомить, никогда и ни при каких обстоятельствах.
— Я ему про тебя не говорила. И Юрий Владимирович тоже не говорил, — грустно призналась она.
— Пусть так и остается, — пожал плечами я. — Мне плевать, правда! Ты что, не заметила как я за полгода пересобрал наш быт так, чтобы он был максимально приятен лично мне? Дядя Толя нам подходит, а левый мужик — совершенно не нужен! Но это все ерунда, давай смотреть чуть дальше — мне вот все время старшие товарищи говорят о загадочных «врагах», которые строят козни. Ощущаем мы их?
— Нет, — немного подумав, покачала головой мама и потянулась к гудку. — Что он там, уснул?! — прокомментировала медленно тащащуюся перед нами черную «Волгу».
— Не надо! — поймал я ее руку. — Спокойно едь за ним, ведь во всей Москве только один член Политбюро ездит не на «членовозе», а на «Волге», и не быстрее сорока километров в час — Михаил Андреевич Суслов. Зачем на пожилого человека гудеть?
— Это-то ты откуда знаешь? — без особой надежды на ответ спросила мама.
— Не веришь? Давай номер запомним, и поспорим на «ромовую бабу», что это — именно он?
— Любишь же ты на сладкое спорить! — с улыбкой протянула руку мама.
Разбил, и Суслов свернул налево, а мы — направо.
— Так вот, враги либо «побеждаются» нашими товарищами во главе с Фурцевой, либо их потихоньку давит дед. Мне более реалистичным кажется первый вариант. А ты под подпиской?
Мама вздрогнула, воровато поозиралась и покачала головой:
— Какие подписки, ты чего? Даже мама моя не знала! Везде написано, что ты однофамилец. Я старшего Андропова видела один раз, три года назад. Я же правда не знала, что Володя — его сын!
— Верю! — улыбнулся я ей. — Стало быть, Екатерина Алексеевна и остальные, скорее всего, ничего не знают — а зачем деду Юре так подставляться?
— Не называл бы ты его так, — немного надулась родительница.
— А что, смешно же! — хохотнул я. — Что он меня, за это в подвалах Лубянки сгноит? Дед? Дед! Юра? Юра! Но это тоже не важно. Давай перейдем к потенциальным последствиям — «выпячивать» он это все не станет, равно как и я — увы, у нас очень сильно КГБ не любят. А если статус-кво будет сохраняться…
— Статус-кто? — не поняла мама.
— Такое положение дел, как сейчас — это когда Сережа Ткачев просто феноменальный пионер, а не проект КГБ!
— Какой тут, к черту, проект! — чуть не плюнула на ценную собственность мама, но вовремя одумалась.
— А так и свои, и чужие считать и станут! — уверенно заявил я. — И оно нам совсем не надо. Вот и поеду на деревню к дедушке, расскажу ему все это, и благополучно разойдемся как в море корабли. Уверен, ему такой проблемный внук не особо то и нужен. Получается, будет вербовать и предупреждать, куда лезть не стоит — и я его внимательно выслушаю и крепко зарублю на носу. И стучать буду на тех, кто мне станет кровь сворачивать. Судьба, мам, выдала нам чудовищно мощную козырную карту, которую мы спрячем в рукав и никому не покажем до тех пор, пока не станет прямо плохо. Но лучше справляться самим, благо у нас пока неплохо получается.
— Все тебе как с гуся вода! — не без зависти вздохнула мама, припарковавшись у высотки.
— А в чем я не прав? — пожал плечами я.
— Получается, что прав во всем! — чмокнула меня в макушку родительница. — Пойдем уже, а то оброс, хоть на человека похож станешь!
Немножко оброс, да, но в социально-приемлемых рамках!
В шикарном, отделанном мрамором подъезде, встретили аж вооруженного «Макаровым» милиционера. Офигеть! Кроссворд, впрочем, висящая на поясе кобура ему разгадывать не мешала.
— Здравствуйте, товарищи. Вы к кому? — вежливо спросил он нас.
— Здравствуйте, дяденька милиционер! К Екатерине Алексеевне Фурцевой, — опередил я маму.
— Ткачевы?
Потрясающий непрофессионализм — нафиг ты подсказываешь?
— Ткачевы! — подтвердила родительница.
— Проходите, — разрешил милиционер. — Десятый этаж!
— Спасибо! — поблагодарили мы, и вошли в здоровенный, оснащенный зеркалами, лифт.
— Красиво здесь! — оценила мама.