- Семнадцать.
Подошел отец. Он сразу все понял. Подошел к секачу и посмотрел на дырку в голове.
- Ты неудачно выбрал позицию, - сказал он мне.
- Я не хотел мозолить глаза.
- Ладно и так хорошо.
Подбежали охранники.
- У вас все в порядке? - задыхался полковник.
- Все, если не считать того, что кабан в двух сантиметрах от моей ноги, - говорит чиновник.
- А ты чего здесь делаешь? - обрушился на меня полковник. - Я тебе говорил, что бы ты был подальше.
- Отставить, полковник, - рявкает генерал, - этот мальчик жизнь нам спас.
Хонди обожрался от ежеминутных подачек. Мы с отцом сидим за столом, где объедается свита чиновника и он сам. Я попробовал несколько бутербродов с икрой и семгой, запил все лимонадом и мне... понравилось. За столом обсуждалась охота и политика. Вдруг генерал обратился к отцу.
- Твой пацан отлично стреляет.
- Самый лучший стрелок, - с гордостью говорит отец, - белку только в глаз снимает.
- А в монету с пятидесяти шагов попадет?
- Хоть в десять монет.
Главный чиновник сразу заинтересовался.
- Пусть попробует, - предложил он.
Все за столом оживились и выскочили на поляну. Генерал с полковником пошли закреплять на сосне монеты. Отсчитали пятьдесят шагов.
- Ей, парень, иди сюда.
Я подхожу.
- Видишь пять монет.
Вечернее солнце падает на кору и бледный отсвет пяти звездочек, расположенных в виде креста, четко проглядывается на ней.
- Вижу.
- Стреляй.
Я вопросительно смотрю на отца, тот кивает головой. Я настраиваю ружье и начинаю представление. Два мгновенных выстрела, перезарядка, еще два выстрела, опять перезарядка и наконец, последний.
- Все.
Я закидываю ружье за спину и отхожу к отцу. Все окружающие, открыв рот, смотрят на меня. Первый к сосне несется Хонди.
- Ничего себе, - изумлен генерал. - Ну ты, хлопчик, и стреляешь? Такой скорострельности я еще не видел. Пойдем посмотрим, как там наши монеты.
Вся толпа валит к сосне. Отец хлопает меня по плечу.
- Ты перекрыл нормативы. Молодец.
- Но так и должно быть. Там цели все вместе.
У сосны гул. Толпа валит обратно. Чиновник держит в руке пять, пробитых по центру, монет.
- Ну ты даешь, парень. Я возьму их в Москву, а то не поверят.
- Молодец, - поддакивает генерал. - Я тебя запомнил, парень. Ей богу, запомнил. Клянусь, мы еще встретимся...
Зимние вечера самое тоскливое время года. У моих родителей бзик, они собираются из меня сделать грамотного человека. В школу я не ходил с первого класса, так как ближайшая деревня за 20 километров и родители пичкали меня знаниями сами. Бабушка учила французскому языку, в молодости она была гувернанткой и знала этот язык как профи. А мама впихивала знания, проверяя выученный параграф от сих, до сих. Отец из города привозил кучу книг и учебников и все это должен переварить я. Не скажу, что мне все давалось с трудом, я легко заучивал стихотворения и целые страницы книг, прекрасно овладел математикой и физикой, а остальное шло побочно, зрительной памятью бог не обидел. Сегодня нужно учить географию, это любимый предмет. Сижу за столом над картой и изучаю Тунис. Лампочка над столом ярко высвечивает внутренности избы. Лет десять тому назад, солдаты провели к нам от образцовой охотничьей избушки для правительственных особ, кабель и теперь мы всегда со светом.
- Мам, - спрашиваю я, - а Тунис богатая страна?
- Богатая, - не отрывается от вязки мать.
- Я в этом году буду сдавать экзамены за всю школу?
- За всю.
Я пытался сдать хоть какие-нибудь экзамены дважды, в прошлом и позапрошлом году. Первый раз я пришел в деревню два года назад, летом, с рюкзаком и ружьем за плечами. Рядом, как всегда, плелся Хонди. В таком виде мы ввалились в школу и, под изумленные взгляды шарахающихся ребят, поперлись к директору в кабинет.
Я и собака стояли посредине кабинета, за которым сидела седая женщина.
- Ты кто? - спросила она.
- Я Толя Самсонов из лесничества. Пришел сдавать экзамены.
- У тебя документы есть, Толя Самсонов?
- Есть.
Протягиваю ей метрику. Он ее разглаживает, читает.
- Ты что же, с первого класса не учишься в школе?
- Меня мама дома готовила.
В кабинет врываются две женщины.
- Марья Васильевна, - восклицает одна из них, - Глаша...
Тут их взгляд падает на меня и собаку и они застывают у порога. Хонди укоризненно на них оглядывается.
- А это кто?
- Это Толя Сомов, из лесничества, - говорит седая женщина. - Пришел сдавать экзамены.
- С ружьем и собакой?
- Для острастки наверно, - подсказывает седая женщина.
- Я никого не пришел пугать. У меня работа такая, от плохих людей лес оберегать. Поэтому и с ружьем.
- Ишь ты, защитник какой, - кривиться одна из пришедших женщин. - Ты хоть знаешь, что сдавать? У нас даже есть иностранный язык.
- Ну и что?
В кабинет вваливается новая личность, мятый капитан милиции.
- Где он, этот..., с ружьем?
- Вы про него, - кивает на меня пришедшая женщина.
- Его. Ты, парень куда приперся с оружием? Отдай ружье.
Я отскакиваю к столу директора. Скидываю ружье и взвожу курки. Хонди разворачивается и оскаливает зубы
- Назад. Не шевелись, иначе собака вцепится. Не твое ружье и нечего хапать чужое.
В кабинете ужасная тишина. Милиционер и женщины прижались по стенкам.
- Ты, парень того, не шути. Убери собаку...
- Хонди, замри.
Оскал собаки пропал, но она пристально глядит в лицо капитану..
- Отдай ему ружье, Толя, - просит седая женщина, - в поселке ни кто не бродит с ружьем, а тем более, в школе.
- А ну вас. Посторонись. Пошли, Хонди.
Я подошел к столу, выдернул из рук директорши свое свидетельство. И тут им выдал по-французски: "К вам приходишь с уважением, а уходишь с черной душой." Выскочил из школы и пошел к лесу. Окно школы открылось.
- Толя Самсонов, вернись...
Дома меня выслушали и мать, вздохнув, сказала.
- Ничего, в следующий раз пойдешь сдавать.
На следующий год я явился в школу опять с ружьем, вещмешком и Хонди. Сцена повторилась, мы с собакой по центру кабинета.
- Пришел? - спросила директорша.
- Пришел.
- Давай договоримся Толя, я не могу тебя проэкзаменовать до тех пор, пока ты не сдашь ружье и не уберешь собаку..
- Это мое ружье, в чужие руки ни кому не дам. А собака вам не мешает, она совсем смирная.
- Нельзя в школе находиться с ружьями и собаками.
- Я же не пришел учиться, я пришел сдавать экзамены. Сдам и уйду. День то нас потерпите.
- Не могу.
- Хорошо. Я пошел домой.
- Стой. Мы запрем твое ружье и собаку в моем кабинете и ты пойдешь на комиссию.
Я заколебался. Хонди прекрасно бы справиться с охраной вещей. Но в это время в окно постучали. Директорша открыла его и знакомый голос капитана милиции спросил.
- Этот парень из леса у вас?
- Здесь он.
- Опять с ружьем и собакой?
Она колеблется.
- Да.
- Пусть немедленно выкинет оружие в окно, иначе мы возьмем силой.
Теперь в окно выглядываю я. Сзади капитана стоят двое молодых милиционеров и еще двое местных мужиков. Одного из них я узнаю.
- Максимыч, это ты? - окликиваю его.
- Я, - мнется он.
- Ты меня узнал?
- Узнал.
Максимыч браконьер, один раз пошел в наш лес и нарвался на меня. Хотел попугать "взять на пушку", считая, что я маленький, но выстрелом я выбил у него из рук двустволку.
- Так скажи этим, в форме, что они ничего не получат и не возьмут.
Они совещаются.
- Вы извините, - говорю директорше, - но нам лучше из школы уйти. Пошли, Хонди.
- Толя, отдай лучше ружье, они вернут его тебе потом - стонет сзади директорша.
Перед выходом из школы стояли милиционеры. Хитрые мужики оторвались от них на метров двадцать назад и, стоя перед избой, покуривали самосад.