— Вряд ли выгорит, — покачал головой и я, — они тогда попрятались в испуге, на самых нижних этажах. Ушки-глазки закрыли, и… Но на всякий случай напомню, если ты до своих добежишь с этой замечательной идеей, что домовых обижать прямо запрещаю, понятно? И не дай бог пожалуются, или я сам замечу чего, мало вам не покажется!
Монах примирительно чего-то угукнул, не став настаивать на своём, умный был мужик, зря я с ним так, но напомнить всё же было необходимо. Лишним не будет.
— Хорош топтаться, — прицепился Далин уже и ко мне. — Давай начинай, у меня батарейки в фонарике не вечные.
Вновь подступившись к тайному проходу, я строго напомнил себе, что я самый настоящий маг теперь, хоть и не такой, как все, а значит, это и есть мои прямые обязанности. Отстранившись от мешающих мне гнома с монахом, я немного закрыл для себя мир материальный, потянувшись к тому, другому, такому удивительному и странному.
Приглушённо отошли на второй план все запахи и звуки, исчезла тихая боль в печени, ушли усталость и лёгкий голод. Все желания мои и вопросы отменились, я как будто бы настраивался на приём, как это делают маги-связисты на своих ключ-камнях. Стремление слушать этот мир стало основным, и мне ответили. Сначала не очень чувствительно, но потом всё сильнее и сильнее, хотя, конечно, до моего недавнего состояния в камере было очень далеко.
— Здравствуй, — как бы прошептал я высеченному в скале изображению двери, — ты чего тут?
Но амулет, заключенный в стену, молча и устало игнорировал меня.
— Ладно, — уже вслух сказал я себе и ему. — Мы пойдём другим путём.
И стал рассматривать все линии, надписи и руны в его схеме. Довольно быстро я понял, что эта самая усталость, которая так поразила Ерша Потапыча и меня, не имела к самому амулету никакого отношения. Амулеты не устают, разума и души в них нет, исключая те немногие, что вышли из-под рук самых сильных мастеров. Например, вот как та самая змейка-ящерка, что сидит сейчас у меня на запястье.
Просто я и атаман домовых так воспринимали состояние этого самого прохода, вот и всё. И немудрено, идея закрыть от посторонних глаз тайную дверь штукатуркой в целях конспирации была хороша всем, кроме одного. Известковая смесь забила собой все линии, все руны и узлы. Конечно, она по своему составу отличалась от скальной основы этого самого тайного прохода, но всё же была ему во многом родственной.
Вот и потерял амулет добрую половину своей силы, магические потоки шли вкривь и вкось, схема сбоила на грани работоспособности, но что удивительно, всё ещё работала.
— Доверимся профессионалам, — повернувшись к гному, сказал я. — Далин, без тебя никак. Почистить надо.
Механик криво ухмыльнулся, оторвавшись от ящика с инструментами, из которых он с сомнением вытащил и показал мне какую-то удивительно ладную отвёрточку.
— Хоть не зря сходил, — налюбовавшись инструментом, сунул он её в карман. — Отойди, а то ты действительно до вечера ковыряться будешь. И найдите мне какой-нибудь ящик или скамейку, чтобы по верхам пройтись.
Я отступил от двери, на всякий случай вытянув из амулета всю силу и направив её в собственный браслет. Змейка-ящерка чуть шевельнулась, вспыхнули глазки-бусинки, и тут же снова уснула. Очень интересно, что будет, если наполнить её силой всю, под завязку, но я пока решил это не проверять, отложив до лучших времён. Вдруг оживёт? Получить ещё одно приключение на свою голову было бы совсем не ко времени, с этими бы разобраться. Вот будет мне или Арчи как-нибудь вечером делать нечего, тогда и займёмся, а пока хватает других дел.
Лишившись магического заряда, амулет прекратил своё существование, теперь это была просто стена с выдолбленным на ней грубым подобием двери, и Далин впрягся в работу.
Найденными здесь же молотком и дрянной, с треснувшей деревянной ручкой стамеской из плохого металла он принялся ловко сбивать остатки штукатурки на грязный пол, а я снова поддал силы в вентиляцию.
— Такой талант, — заметил он мою работу по загудевшему в решётках воздуху. — И дураку достался. Тебе всё шуточки, а ведь это очень серьёзно.
— Да понимаю, — подтащив длинный деревянный ящик вместо скамейки ему под ноги, ответил я. — Что серьёзно. Вот будем у тебя в горах, попробую кого-нибудь научить. Лишь бы хоть чуть-чуть дар наблюдался, этот фокус несложный. Наверное.
— Во-первых, только из тех, на кого я тебе покажу, — тут же оторвался от дела он. — Родню к делу пристраивать всё же надо. А во-вторых, договор с ним подпишем. Тридцать процентов от заработка нам до конца жизни. Его. И жизни и заработка. Проверять буду лично! И запрет на обучение других, только по решению семейного совета. И не вздумай благотворительностью за мой счёт заниматься, понял? У нас не так, как у вас, это люди за бесплатное добро спасибо скажут, а гномы прямо в глаза тебя дураком назовут.