Мама часто вспоминала, как родился Алёша.
Сын Алёша… Вот он лежит рядом, завёрнутый в мягкое, тёплое, и мама слышит его дыхание. Она уже давно решила, что назовёт сына Алёшей. Имя такое ласковое.
В палате тихо, мама лежит одна. Врач сказал, что ей нужно хорошенько отдохнуть.
Около кровати на тумбочке записка. Мама прочла её несколько раз. Записку написал Алёшин папа. Он ещё не понимает, что у них родился сын, и думает только о маме.
«Родная, — пишет папа, — теперь набирайся сил, дорогая, я совсем за эти дни потерял голову. Целую тебя крепко».
Мама протягивает руку и снова читает читаную и перечитанную записку. Ну конечно, потерял голову, чудак, про Алёшку ни слова.
А Алёшка посапывает и дышит ровно-ровно.
— Он завтра про него напишет, — шепчет мама. — Завтра сыну будет два дня.
Кто-то трогает маму за плечо. Наверное, она задремала и не слыхала, как подошла сестра.
— Мамаша, — говорит сестра, — попробуем покормить маленького.
— Он спит, — тихо отвечает мама и прикрывает Алёшу рукой.
— Ну и что же, что спит. — И сестра, пододвинув ребёнка ближе, показывает маме, как его нужно держать.
Алёша спит, он не открывает ни глаз, ни рта.
— Ишь ты какой! — И сестра похлопывает его по щекам, треплет за нос. — Просыпайся, просыпайся!
— Тише, — говорит мама.
— Просыпайся, просыпайся, — громко повторяет сестра, — хватит спать!
Сын сморщился и заплакал. Мама встревожена.
— Ему больно?
— Ни капельки не больно, надо кормить ребёнка, мамаша!
Мама чувствует мягкие Алёшенькины губы. Сестра строго повторяет:
— Не спать, не спать! — а сама похлопывает мальчика по спинке.
И наконец Алёша зачмокал.
— Сосёт, — сказала мама.
— Ну, вот и славно, — говорит сестра и, взглянув на часы, садится на стул.
Она поглаживает себя по колену и, будто учитель музыки, отсчитывает такт ногой. Седая, худощавая, в белом халате, она была бы совсем строгая, если бы не маленькие бирюзовые серёжки.
«Она милая, — думает про неё мама, — строгая, но милая, и серёжки ей очень даже к лицу».
— Сосёт? — спросила сестра.
— Сосёт, — ответила мама громче.
— Молодец, молодец, — хвалит сестра Алёшу.
И Алёша открыл глаза. Мама удивилась:
— Он смотрит?!
— Конечно. Он поел и решил поглядеть на маму, — говорит сестра.
Она забирает Алёшу и гасит свет.
— Куда вы его уносите? — спрашивает мама в волнении.
— Мы идём в детскую отдыхать, — отвечает сестра.
И она важно вместе с Алёшей уходит. Мама смотрит им вслед.
В детскую, в детскую… Там есть ещё дети. Как всё это ново, непривычно. Как же он будет там один, без неё?
Мама звонит. На звонок приходит сестра.
— Спите, мамаша, — говорит она строго. — Берите пример с сына.
Маме тревожно и смешно.
Она закрывает глаза и засыпает.
— Ну, какой я был? — спрашивает Алёша.
— Вот такой. — Мама разводит руками и показывает.
Алёша удивляется:
— Правда?
— Ну конечно, — говорит мама и крепко целует вихрастого сына.
Пальцы у него перепачканы чернилами. Глаза большие, серые, а были маленькие и голубые.
— Ты, наверное, забыла, — говорит Алёша.
— Нет, я помню, — смеётся мама.
— Прошло девять лет!
— Всё равно помню, пусть пройдёт сто!
В прошлом году на Алёшин день рождения мама с тётей Машей пекли пирог из картошки, потому что была война, а сегодня будут печь из манной крупы.
Пирог сидит в духовке, мама и тётя Маша за ним приглядывают.
— Ещё какой будет пирог-то — объедение! — уверяет тётя Маша. — Только бы не пересидел.
— За версту пирогами пахнет, — шутит Степан Егорович.
Он только что пришёл с работы и, потирая озябшие руки, говорит Алёше:
— Идём, брат, что я тебе покажу.
Степан Егорович, мягко ступая в валенках, идёт впереди, а Алёша за ним почему-то на цыпочках.
День рождения! Он весь полон приятных неожиданностей.
Утром, ещё до школы, мама подарила Алёше ножик.
— Ты теперь взрослый, получай! — сказала она.
Ножик — чудо, в нём много всяких штуковин: маленький ножичек, штопор, шило и даже ножницы.
Когда утром Алёша пил чай, тётя Маша положила рядом на стол варежки.
— Это тебе Настя связала, — сказала она. — Вечером придёт, тогда спасибо скажешь. — И добавила. — Если до вечера целы будут.
Алёша не обиделся на её подковырку — он и в самом деле всё время теряет варежки. Но на всякий случай, когда пошёл в школу, варежки оставил дома.