Совсем скоро Новый год…
Новый год! До него оставалось совсем мало.
Когда папы ещё не было, Новый год решили встречать у Гуркиных. Все, кроме Настеньки, Миши и Генки, потому что они уходили куда-то в свою молодёжную компанию. А теперь получилось наоборот: Гуркины должны были приехать на старую квартиру, а молодёжь от компании отказалась.
Приготовления к встрече шли полным ходом. Тётя Маша пропадала в очередях — отоваривала карточки. Татьяна Лукинична ей помогала, потом вместе ездили за каким-то академическим пайком. Настя в свободное время убирала квартиру. Генка и Макар должны были натереть полы. Миша в комнате у соседа устраивал музыку.
— Если Фёдор Александрович вернётся, — говорил Генка, — он не рассердится. А мы потанцуем.
Ещё в тот день, когда так неожиданно вернулся Сергей Бодров, Настенька Тимохина чуть не опоздала на работу. Она бежала вниз по ступенькам эскалатора метро и вдруг увидела Фёдора Александровича, их нового жильца. Он тоже спускался.
— Фёдор Александрович! — окликнула Настенька.
Петров обернулся и, увидев Настю, расставил руки и загородил ей дорогу. Он улыбался — видно, рад был её встретить.
— Ой, Фёдор Александрович! — Настенька еле переводила дух. — Радость-то какая: Сергей Алексеевич вернулся. Ой, я спешу, опаздываю. Придёте домой, всё узнаете.
— Подождите, подождите, Настенька, кто вернулся?
— Бодров. Ольги Андреевны муж. Да вы поезжайте домой! — Настенька не могла задерживаться ни минуточки.
Фёдор Александрович бежал вместе с ней. Он уже не улыбался.
— Как же быть? — говорил он с тревогой. — Я вылетаю в командировку, очень далеко, не знаю на сколько. Даже за вещами заехать не могу. Настенька, вы передайте, слушайте. Я даже не смогу написать, я…
К перрону подошёл поезд. Настенька и Фёдор Александрович бросились к распахнувшимся дверцам. Как всегда бывает при входе, пассажиры потолкались, но все вошли. Настенька обернулась и увидела, что Фёдор Александрович остался на платформе. Она стала ему махать варежкой и спрашивать глазами, показывала палец, что значило: «Первого? Первого вернётесь?» Но Петров только с досадой махнул в ответ. Поезд тронулся и помчался в тёмный туннель.
К Новому году Петров не вернулся. В его комнате Миша налаживал проигрыватель. Пол в комнате блестел, как зеркало, потому что Генка натирал под музыку. Он танцевал со щёткой, потом с суконкой, пока не переиграли все пластинки.
Тётя Маша дала своим мужчинам строгий наказ — сходить в баню. Все были в сборе. А где же Макар?
— Не будем ждать, пусть с грязной шеей Новый год встречает, — сказал Степан Егорович и пошёл в баню с Мишей и Генкой.
Новогодний вечер. Небо было ещё синим, и синим казался снег. Но в окнах один за другим зажигались огни.
Зажигались огни! Прошлый Новый год приходил в темноте. Город встречал его с затемнёнными окнами и пригашенными фонарями. По радио передавались сводки Информбюро. А теперь это всё позади.
Огни! Огни! Весь город сверкал огнями праздника. В этот вечер все спешат, и непременно кто-то что-то не успевает. Прохожие на улице обгоняют друг друга. В магазинах почти всем некогда. Усатый дядя очень торопится — ему нужна только одна бутылка вина. Маленькая девочка должна непременно купить блестящий шарик. Девушка в голубой пуховой шапочке старается пробраться к прилавку. Чулки! Новые чулки по третьему промтоварному талону — без них она пропала! Девушка выбила чек, и наконец чулки у неё в руках.
Теперь скорее домой. Кто эта девушка в голубой шапочке? Настенька? Ну конечно, Настенька!
Если у человека было одно желание и оно исполнилось, непременно появляется другое. Теперь Настенька решила достать духи — духи «Ландыш», пусть хоть самый маленький флакончик.
И снова мелькает её голубая шапочка.
Наконец-то она взбегает на крыльцо своего дома.
— Не ругай меня, мамочка!..
Тётя Маша печёт пироги. Ей жарко. Начинка вся, а тесто всё поднимается.
— И куда ты столько поставила, мама? — удивляется Настя.
— А народу-то нас сколько? — говорит тётя Маша. — Перепечём, успеем. Времени ещё много. Раздевайся да помогай!
А Бодровым времени мало. Они втроём выбирают ёлку.
— Надо было раньше, — говорит Ольга Андреевна и оглядывает ряд пожелтевших длинноногих ёлок.
Алёше ёлки кажутся великолепными.
— Мама! Ты смотри, какая мохнатенькая! — кричит он. — А снизу папа подрежет. Папа!