— Она мне не верит, — пожаловался Анатолий Павлович и, поглядев на гостей, добавил тихо: — Ноги меня подводят. Ничего, друзья, не поделаешь: ноги стали неважные.
После чая Фёдор присел рядом с Алёшей на ступеньки террасы.
— Ну, солдат, как живём? Лето кончается, скоро грамматика-математика, за парту надо садиться.
Алёша ковырял прутиком щель в половице и молчал.
— У тебя ранец-то есть?
— У меня не ранец, а портфель, — ответил Алёша. — Из свинячей кожи, непромокаемый, знаете, такой — пупырышками?
Фёдор поглядел на Алёшу. Тот продолжал баловаться и добрался прутиком до его сапога.
— И у меня тоже из свинячей кожи, видишь? — сказал Фёдор Александрович и вытянул ногу в рыжем сапоге. — Тоже непромокаемые.
— А если прямо по воде ходить? — спросил Алёша.
— Можно и по воде. Они, эти сапоги, и по воде ходили, и по снегу, и по камням. Всего им пришлось, а видишь, крепкие.
— Починенные, — сказал Алёша, обводя прутиком заплату.
— Это ничего, это они по шву разошлись, дратва не выдержала.
— Чего, чего не выдержала? — переспросил его Алёша.
— Дратва, чем сапоги шьют, нитка такая — толстая, смолёная, — ответил Фёдор Александрович. — Приедешь, я тебе покажу. У меня есть.
— А у вас есть пуля?
— А зачем она тебе?
— Как — зачем? — удивился Алёша. — Вы думаете, буду стрелять? Я спрячу. У меня уже одна есть. — И Алёша, пошарив в кармане, вынул пустую гильзу от патрона. — Вот!
Фёдор Александрович взял гильзу и сказал, как бы раздумывая:
— Вредная штука.
— Хорошая! — заступился Алёша. — Мы с Макаром нашли. Макар сказал, что безвредная.
— Где это вы всё находите?
— В лесу. Там, знаете, такие окопчики! — Алёша подвинулся поближе. — Там столько вооружения!
Фёдор Александрович отдал Алёше гильзу.
На террасу вышла Татьяна Лукинична. Алёша встал. Он знал, что она скажет: «Алёша, пора, голубчик, спать».
И, не дождавшись, когда она начнёт это говорить, Алёша бросил прутик и пошёл мыть руки.
Уснуть он не мог, долго ворочался — что-то его тревожило. Алёша лежал с открытыми глазами и глядел на военный плащ Фёдора Александровича, который висел рядом с его постелью. Он протянул руку и дотронулся до пуговицы с выпуклой звёздочкой.
И вдруг в его памяти возникло воспоминание. Он гладил тогда жёсткую серую шинель. Гладил, как живую, осторожно касаясь пальцами. Это была папина шинель. Папа тоже вешал её на гвоздик.
И, как всегда, если он думал о прошлом, перед ним вставал образ мамы Оленьки и ему вспоминалась игра во дворе старого дома.
Играли в войну. Он был пленный. Макар тащил его на спине, как разведчик, а потом посадил в снег.
Мама Оленька привела его домой. Снимала мокрые штаны, варежки и приговаривала:
«Глупые! Глупые! Ну, во что вы играете? Зачем он тебя посадил в снег?»
«Я был фашист, — защищался Алёша, — он меня правильно посадил».
Мама взяла мокрые штаны и хорошенько ими отхлопала его. А потом они помирились.
«Вот тебя бы назначили разведчиком, — убеждал Алёшка, — ты бы как поползла, на животе?»
«На животе», — соглашалась мама.
«По снегу?»
«Ну, по снегу».
«И ты была бы совсем сухая?»
«Я бы не стала ползать по снегу. Это необязательно».
«Какой же ты разведчик, если боишься промокнуть?»
Мама теряется, ей не хочется быть плохим разведчиком. Алёша решает выручить её.
«Знаешь, — говорит он, — у разведчиков бывают такие халаты, непромокаемые и совсем невидимые».
«А ты откуда знаешь?» — спрашивает мама.
Алёша подвигается поближе и начинает рассказывать маме кинокартину, которую недавно видел с ребятами. Картина была про разведчиков. У Алёшки блестят глаза, он волнуется: одно слово скажет, а три проглатывает. Только и слышно:
«Он ему раз! А тут вдруг ещё раз! Раз! Стреляют. А он тому раз!»
Но мама всё понимала. Он воевал и был сейчас далеко. Он даже согласился играть фашиста, чтобы бой закончился победой советских солдат. И вот он вернулся с войны, а она, как она его встретила?
«Я сошью тебе халат, — обещала мама. — Ползай тогда сколько хочешь».
Но, оказывается, это не так просто.
«Халат? — переспрашивал Алёшка. — А если меня сделают генералом?»
«Тебя?»
Алёша видел, что мама сомневается.
«Ну ладно, шей, — соглашался он, — пригодится. Может, я буду разведчиком».