Я выдержал её взгляд.
— Иисус. И всё это из-за незначительной «Дороги в ад»?
Шарлотта пожала плечами и снова посмотрела на ветровое стекло.
— Бетти Уайт серьёзно относится к своей музыке.
Я прикусила нижнюю губу, изо всех сил стараясь сдержать улыбку.
— Твою машину зовут Бетти Уайт?
Она оглянулась и даже не улыбнулась, когда подтвердила.
— Это был очевидный выбор.
Я рассмеялся, громко и долго.
Так долго, что Шарлотта, наконец, сдалась и тоже расхохоталась.
— Иди сюда, — сказал я, обхватив её сзади за шею и потянув через центральную консоль, чтобы поцеловать её сексуальный, саркастический рот.
Хихикая, она толкнула меня в плечо.
— Портер, езжай. Ты задерживаешь движение.
Я прижал её губы к своим и слепо позволил машине откатиться вперёд на несколько дюймов.
— Вот. Мы всех догнали.
Шарлотта продолжала смеяться, а я наслаждаться её смехом.
Боже. Мне нравилось быть с ней. Не имело значения, что мы стояли в пробке, тратя драгоценные минуты из нескольких часов, которые у нас были наедине. Посадите моих детей на заднее сиденье, и я бы просидел с ней в этой машине всю оставшуюся жизнь.
Отпустив её, я выпрямился на водительском сиденье и попытался не обращать внимания на тяжесть в груди.
Будет ли у меня когда-нибудь это?
Эта вольнодумная версия моей сломленной женщины, улыбающаяся и смеющаяся с Трэвисом и Ханной, которые были такой же частью меня, как моё сердце и мои лёгкие?
Прошло всего несколько недель. Наверное, я ставил телегу впереди лошади. Даже если бы она обожала детей, я бы ещё не познакомил их с ней. Или, точнее, её с ними. Это не было похоже на то, что я развёлся и снова встречаюсь. У моих детей не было матери. Я мог только представить себе сердечки в глазах Ханны, если бы в её жизни внезапно появилась женщина, делающая всё то, что мать должна делать со своей дочерью. Меньше всего мне хотелось, чтобы они привязались к женщине, а потом мы бы расстались.
Хотя, если то, как моё тело реагировало каждый раз, когда она кидала одну из тех тайных улыбок в мою сторону, было каким-то признаком, я был бы чертовски привязан к ней.
Не успели мы отъехать от ресторана и на целую милю, как зазвонил мой телефон. Я посмотрела вниз, полностью ожидая, что это будет Таннер, готовый ругать меня за побег.
Но это было не так, и моё тело содрогнулось.
— Мам? — я ответил прежде, чем телефон успел зазвонить снова. — Всё в порядке?
— Привет, детка. Плохая новость.
Мой желудок упал, когда лицо Трэвиса вспыхнуло в моей голове.
— Что случилось?
— Успокойся. Он в порядке, — сказала она, читая моё беспокойство.
Я тяжело вздохнул и поднёс телефон к другому уху, чтобы положить руку на бедро Шарлотты.
Её ладонь быстро накрыла мою руку, а пальцы переплелись с моими.
— Вообще-то это Ханна. Она проснулась с лихорадкой ранее, поэтому я дала ей немного тайленола. Но она так сильно кашляла, что её начало тошнить.
— Черт, — выдохнул я, откидывая голову на подголовник.
— Не волнуйся. Я отправила Трэвиса в его комнату и продезинфицировала всё, к чему она могла прикоснуться за последние двадцать четыре часа. Я уверена, что нет ничего серьёзного, дорогой. Но, может быть, ей стоит вернуться ко мне домой на пару ночей.
Следует отметить, что моя мать была святой.
— Это звучит как отличная идея.
— Хорошо. Я соберу её вещи. И я знаю, что ты на работе, но она спросила, можем ли мы тебе позвонить.
Сверкнув глазами на Шарлотту, я обнаружил, что она внимательно изучает меня.
И тогда я понял, в чём наша самая большая проблема.
Было почти невозможно постоянно разделять два таких неотъемлемых и важных аспекта моей жизни.
Как бы я ни старался, всегда будут пересечения. Моменты, когда дети разговаривали или ссорились на заднем плане, в то время как она и я разговаривали по телефону, заставляя меня спешить в свою комнату, чтобы ей не пришлось это слышать. Или теперь, когда она молча сидела рядом со мной, а моя дочь хотела поговорить со мной, потому что она плохо себя чувствовала.
Эти вещи были вне моего контроля.
Я не хотел причинять Шарлотте боль.
Но, в конце концов, я всегда буду отцом, который должен делать то, что лучше для его детей.
— Прости, — прошептала я ей.
Она вопросительно наклонила голову, её брови сошлись вместе.
Я сжал её бедро и сказал в трубку:
— Да. Передай трубку Ханне.
Тело Шарлотты напряглось, и это чертовски убивало меня, но я вырвался вперёд, когда в трубке раздался голос моей малышки.