Сглатываю и, откашлявшись, говорю:
— Добрый день, Алексей Иванович. Вам что-то нужно?
Он моргает, будто выйдя из транса, и ровно произносит:
— Вижу, вам подключили новый монитор. Всё в порядке?
Я бы, наверное, даже купилась на это показное спокойствие, вот только… голос у него хрипит, а руки сжаты в кулаки. На секунду мелькает самодовольная и, да чего уж греха таить, мстительная мысль, что так ему и надо. Видимо, не срослось с подружкой, которой он звонил. Но тут же, мотнув головой, выбрасываю эту ерунду из головы.
— Да, вполне, — и, помедлив, добавляю: — Спасибо.
Всё-таки я именно его секретарю относила запрос, значит, он решил эту проблему.
— Пожалуйста, — Алексей кивает, а затем говорит такое, от чего у меня опять желудок проваливается куда-то вниз: — Мы с вами не договорили в понедельник. Предлагаю обсудить кое-какие детали сейчас. У вас обед?
— Эм-м… — тяну, соображая, как бы половчее отказаться.
— Вы ведь решили вашу проблему, — он кивает на код, до сих пор висящий на экране. — Пойдёмте. Я не задержу вас надолго.
— Ну… хорошо, — поднимаюсь из-за стола, подхватываю сумку и вижу, как мужчина сощуривается.
— А что, дресс-код сотрудникам айти-отдела не положен? — цедит вдруг сквозь зубы.
— Чем вас не устраивает моя одежда? — тут же ощетиниваюсь.
— Она слишком откровенная, — не медлит с ответом этот…
— Откровенная?! — вскидываюсь возмущённо. — На мне платье до колена, сверху пиджак — всё прикрыто! Знаете, Алексей Иванович, что-то я не хочу обедать! Аппетит пропал.
«Рядом с вами», — договариваю про себя.
— Ничего страшного, Мария Вячеславовна, можете не есть, просто посидите напротив и послушаете.
— Не думаю, что услышу что-то новое, — парирую и уже собираюсь усесться обратно в кресло, когда меня вдруг хватают за локоть и выводят из отдела. — Вы что творите?! — шиплю мужчине почти в лицо. — Хотите, чтобы сплетни пошли?
— Веду вас обедать! — он тащит меня за собой, в голосе слышна еле сдерживаемая злость. — А сплетни и так пойдут — о вас, после того как вас все увидят в этом…в этом…
— Офисном костюме? — подсказываю ему язвительно.
— Офисном?! Какого чёрта вы так оделись?
— Алексей Иванович, а вы, не побоюсь этого слова, не ошалели?! — ахаю, не думая даже, что и кому говорю, в таком я бешенстве. — Вам какое дело? Вы даже не мой непосредственный начальник!
Мужчина вдруг быстро оглядывается по сторонам, хватает меня за оба локтя и вталкивает в проём — мы дошли до закрытого уголка, где он уже заставал меня в самый первый его день в компании.
— Что вы?..
Я не успеваю даже слова сказать, как меня прижимают к стене.
Воздух из лёгких вышибает. Алексей крепко держит мои руки, перехватывая их за запястья, и прижимается ближе, не давая двигаться. Наши лица так близко, что, я чувствую его дыхание на своих губах, как и он наверняка ощущает моё.
— Сдурел?! — рычу, безуспешно брыкнувшись пару раз.
— Неужели вспомнила меня, раз на «ты» перешла? — Алексей сбивчиво дышит.
— Мне обращаться на «вы» к человеку, который посреди бела дня пытается меня изнасиловать? — я сдуваю с лица упавшую на глаза прядь, и мужчина отшатывается, не отпуская, правда, моих рук.
— Ты… — смотрит на меня ошарашенно, будто не веря, что я только что сказала. — Я бы никогда так не поступил с тобой.
— Да, наверное, — соглашаюсь против воли. — Но твоё поведение было ничуть не лучше! — зло прищуриваюсь, глядя на него.
— Ну да, конечно, я — зло во плоти, а ты зато ангел… — он вдруг давится последним словом и замолкает.
— Отпусти! Сейчас же! Каблуков у меня нет, зато ботинки тяжёлые, заехать могу так, что мало не покажется!
Мои запястья, наконец, отпускают, и я сразу отпрыгиваю на несколько шагов. Мы оба тяжело дышим, стоя на расстоянии вытянутой руки друг от друга.
— Тебе, кстати, привет от моего отца, — не знаю, почему вдруг я вспомнила об этом и зачем сказала именно сейчас, но простая фраза производит какой-то магический эффект.
Алексей меняется в лице. Причём настолько, что мне становится не по себе. Глаза, только что полыхавшие эмоциями, словно льдом затягивает. Никогда бы не подумала, что такое можно увидеть во взгляде, но теперь понимаю — оказывается, можно, и это будет не метафора.