Элементарную цепочку рассуждений не смог выстроить. Не проверил, не убедился, поддался эмоциям… Аналитик, мать его! Разве что от слова «анал». Именно там я сейчас и нахожусь — в полной заднице.
Вылезаю из машины, с трудом поднимаюсь на нужный этаж. Меня ждёт Муромцев, у нас ведь совещание, всплывает в памяти. Какое, нахрен, совещание? Иду к айтишникам. Маруся должна быть в офисе сегодня. И у меня нет ни малейших идей, что я ей скажу.
Впрочем, быстро выясняется, что явка с повинной откладывается. На рабочем месте ангела нет, хотя компьютер включён, да и вещи её стоят. Раз так… всё-таки решаю зайти к Муромцеву. Но только подхожу к приёмной, как до меня доносится знакомый голос. Сердце начинает колотиться сильнее, распахиваю дверь и слышу… слышу…
Этот день открытий меня доконает. Становится больно даже дышать.
То есть я мало того что бросил её, я оставил её беременной… Беременной моим ребёнком.
И что мне теперь делать?
Правда… Маруся согласно кивает, когда я говорю, что прошу у неё прощения, на секунду заставив меня впасть в ступор. Ну серьёзно, это же не может быть так просто? Моих косяков на годы вперёд хватит, чтобы умолять о прощении всеми возможными способами. Но всё же её кивок даёт мне небольшую надежду, что она хотя бы выслушает.
Сорваться бы за ней, а тут Муромцев с этим совещанием. Почему, кстати, ангел разговаривала с его секретарём? И вообще, я эту девушку вижу впервые, вроде у него женщина в возрасте сидит в приёмной?
— Алексей Иванович? — в голосе Муромцева слышно удивление. — Вы в порядке?
— Я… нет, не совсем, — выдавливаю из себя и ловлю язвительный взгляд секретаря, которая к нам подходит.
— Мари, — Илья оборачивается к девушке, и я теряюсь, слыша тон его голоса, с подчинёнными так не разговаривают, — позволь представить тебе Алексея Ивановича, — она кивает, а Муромцев опять смотрит на меня и улыбается. — Алексей Иванович, это моя жена, Марина.
Ах вот оно что.
— А что с Марусей? — вполголоса спрашивает зам генерального у жены, и мне хочется застонать.
То есть они ещё и близкие друзья. И Марина явно в курсе всех деталей, вон какие взгляды на меня бросает.
— Простите, Илья Сергеевич, я вынужден просить вас перенести совещание, — говорю на автомате. — У меня возникли… непредвиденные проблемы.
— Да, конечно, — Муромцев хмурится.
— Спасибо, — киваю и быстро выхожу из приёмной.
Мне нужно срочно найти Марусю. Надеюсь, она не ушла с работы. Хотя что это я… Начальник отдела ведь отзывался о ней, как об очень ответственном человеке. Чуть не спотыкаюсь, когда в памяти всплывает его фраза: «Она ведь мать-одиночка. Не знаю, в курсе вы или нет…»
Торможу на минуту перед входом в отдел, пытаясь отдышаться. Только сейчас осознаю, что её сын — мальчик, с которым она тогда разговаривала по телефону, Матвей, — и мой сын тоже. Сколько же ему сейчас… получается, что уже шесть лет. Шесть лет она растила моего сына одна. А я всё просрал.
Захожу к айтишникам и сразу вижу Марусю. Она сидит молча, уткнувшись взглядом куда-то в пространство. У меня перехватывает дыхание от того, насколько она красива. Эта её белая кожа, светлые волосы… Самый настоящий ангел. Мой ангел. Никому не отдам. Всё сделаю, чтобы простила.
— Маруся, — зову негромко, и она вздрагивает, поворачиваясь на мой голос. — Мы можем поговорить?
— Поговорить? — на её лице странное выражение, которое я не могу понять.
А понимал ли я вообще её хоть когда-то? Разве что в нашу самую первую встречу, сначала на ужине, потом в гостинице — пока не засорил себе мозги всем тем мусором, который на меня вывалил Олег.
— У меня в кабинете? — вопросительно гляжу на неё.
Не хватало ещё, чтобы все айтишники грели уши из-за своих стенок.
Маруся встаёт и выходит, я иду следом за ней. До моего кабинета мы доходим быстро, пропускаю ангела в дверь первой и, обернувшись к Ларисе, предупреждаю, что меня ни для кого нет. Плотно закрываю створку, оборачиваюсь, но не успеваю ничего сказать.
— Тебе нет необходимости закрывать дверь, — Маруся смотрит на меня серьёзно. — Нам нечего долго обсуждать.
Пытаюсь собраться с мыслями, но, как назло, ничего путного в голову не лезет.
— Я слушаю? — она приподнимает брови. — Что ты хотел мне сказать?
— Я… хотел ещё раз извиниться, — делаю глубокий вдох. — Меня… ввели в заблуждение по поводу тебя.
— В какое заблуждение? — ангел хмурится, между бровей образуется маленькая складочка.
Единственное, чего мне сейчас хочется — это провести пальцем по нежной коже, разгладить морщинку и пообещать, что ей никогда больше не придётся хмуриться из-за меня. Отвожу взгляд, чтобы не дать себе залипнуть на её лице.