— Присядь, пожалуйста, — прошу Марусю, показывая на небольшой диван, стоящий в углу кабинета, но она качает головой, складывает руки на груди. Помедлив, подхожу чуть ближе к ней, она тут же делает шаг назад. Да уж, доверия я, похоже, не заслуживаю. Неудивительно.
— Так получилось, что мне дали неверную информацию. Я считал тебя другим человеком — женщиной, которая специально улеглась ко мне в постель, чтобы потом… — не получается договорить, настолько самому противно от того, что я произношу.
— Тебе дали не ту информацию. Тебя ввели в заблуждение, — она выделяет слова интонацией, в голосе проявляются новые нотки, горечь и злость. — А сам ты ни в чём не виноват, так?
— Я не это имел в виду! Чёрт! — дёргаю галстук, уже и так болтающийся, и срываю его с шеи нахрен. — Конечно, виноват! Я просто пытаюсь объяснить, почему так поступил!
— Твои объяснения опоздали на семь лет, — Маруся смотрит на меня ледяным взглядом. — Твоему сыну шесть. Ты ничего не знаешь. Ты ничего не хотел знать. У меня была тяжёлая беременность. Отёки, повышенное артериальное давление. Потом роды — и слабость родовой деятельности. Стимуляция. Ко всем девушкам в моей палате приходили мужья. Ко всем, кроме меня! Матвей почти не спал первые несколько месяцев. Я была словно зомби, у меня выпала половина волос, несколько раз был лактостаз… Знаешь, что это такое?!
Она повышает и повышает голос, заставляя что-то внутри меня сжиматься всё сильнее.
— Конечно, откуда тебе знать, каково это — когда ребёнок плохо берёт грудь, протоки закупориваются и начинают воспаляться, и ты лежишь с температурой под сорок, не зная, на том ты свете или на этом, а рядом с тобой плачущий младенец! Я заканчивала институт, работала ночами, спала урывками. А теперь являешься ты, со своими объяснениями, и просишь прощения «за всё»?!
Не выдержав, рывком подлетаю к ней и хватаю в охапку, зажимая её руки, чтобы не прилетело чего-нибудь ненароком. Она вскрикивает, пытается вырваться, но я прижимаю её к стене, не давая двигаться.
— Ангел мой, прости, — шепчу ей на ухо. — Что мне сделать? Скажи, что? Я идиот, сволочь, полный кретин, признаю! Я не могу исправить прошлое! Но как насчёт будущего?
Слегка отодвигаюсь, глядя Марусе в глаза. Она тяжело дышит, запрокидывает голову назад, прижимаясь затылком к стене, и из моих лёгких выбивает остатки воздуха — я вижу, как по вискам, теряясь в густых волосах, из-под закрытых век стекают слёзы.
— Пожалуйста, не плачь, — голос срывается, я тянусь поцеловать её в закрытые глаза, скулы, щёки, голова начинает кружиться от знакомого горьковатого запаха апельсина. Не успеваю спуститься к губам, как слышу хриплое: — Отпусти меня.
Не хочу. Но надо. Заставляю себя осторожно разжать объятия, отхожу на шаг. Маруся рассеянно вытирает ладонью влагу на лице, смотрит на меня.
— Будущего у нас с тобой нет, — произносит тихо.
— Но… у нас есть сын!
Нет уж, один раз я упустил тебя по глупости, но не сейчас!
— Это единственное, чем мы связаны, — она отворачивается.
— Я могу познакомиться с Матвеем? — спрашиваю, а сам чувствую, как на секунду замирает сердце в груди.
— Нет, не можешь! — выпаливает она.
— Ангел… — начинаю сдавленно, потому что внутри после её слов тут же разгорается протест.
— Не называй меня так! — Маруся выпрямляется, опять складывает руки на груди, но потом вздыхает. — Не можешь, потому что Матвей сейчас у моих родителей в шести часах езды отсюда. И я не планировала забирать его в ближайшую неделю. Ему там хорошо.
Медленно и по возможности незаметно выдыхаю. Значит, шанс у меня всё-таки есть.
— Я понял, — киваю и тут же уточняю: — То есть, я смогу с ним познакомиться, когда он вернётся?
— Да, но не сразу, — она кивает, покусывая губы. — Мне нужно будет его подготовить. Не рассчитывай, что тебе бросятся на шею с криком «папа»!
Странное ощущение невольно заставляет слегка улыбнуться. Надо же… Папа. Тут мне приходит в голову другая мысль.
— Кто его привезёт? Твои родители?
— Нет, я сама поеду к ним забирать Матвея.
— Я отвезу тебя, — говорю, хмурясь.
Шесть часов за рулем, да ещё и с ребенком. Это может быть опасно!
— Нет, — Маруся качает головой. — Я же сказала, ты встретишься с ним только после возвращения.
Ладно, пусть пока так. Но всё равно это меня напрягает. Можно подумать, не знаю, сколько придурков на дороге. Хотя… я ведь могу просто поехать следом за ней, подстраховать? Кошусь на ангела. Пожалуй, сообщать ей о своей идее не стоит.