— Конечно, можно, — стараюсь, чтобы в голосе звучал если не энтузиазм, то хотя бы вежливость, но мой собеседник явно считывает моё настроение.
— Не переживай, надолго я тебя не задержу, — в голосе отчётливо слышится насмешка. — Ресторан, надеюсь, не на окраине?
Называю адрес, и мужчина довольно говорит:
— Отлично, я относительно недалеко. Буду через полчаса.
Пока жду Володю, рассеянно съедаю свой завтрак — всё приготовлено нормально и, наверное, вкусно, но я почти не замечаю, что ем, опять погрузившись в раздумья. Выныриваю из задумчивости, только когда напротив меня выдвигается стул. Поднимаю глаза, готовая улыбнуться мужчине, но тут же удивлённо моргаю.
— Ты что… ты военный? Или полицейский?
— Почему так решила? — прищуривается Володя. — Привет, кстати!
— Привет, — киваю неловко и пожимаю плечами. — Уж больно пиджак у тебя… форменный.
— Это китель, — поправляет меня мужчина на автомате.
— Ну да, я это и имела в виду, — улыбаюсь, — никогда этим особенно не интересовалась, и в семье не было ни друзей, ни родственников. А где погоны? И ещё такие штучки на рукаве, не помню, как они называются…
— Шевроны, — усмехается Володя. — Китель новый, погоны и шевроны пришивают к форме. Обычно мать пришивала, но… — он хмурится, сжимает губы, а потом говорит, похоже, не то, что собирался: — Я его пока просто как верхнюю одежду ношу. Сейчас в отпуске, так что можно.
— А-а-а, понятно, — тяну задумчиво, хотя для меня это странно. — А что, когда на работе, нельзя так?
— На работе, — мужчина откидывается на спинку стула, — я должен быть одет по форме.
— Надо же, как строго, — улыбаюсь, и он хмыкает в ответ.
— Строго? Это после сороковых было строго, когда регламентировалось даже, в какой руке и как именно держать снятую фуражку.
— Да ладно? — широко распахиваю глаза. — Что, правда?
Володя кивает, машет официанту, подзывая того к столу, и делает заказ. Как только нас опять оставляют наедине, мужчина наклоняется вперёд и говорит:
— Маруся, слушай, я прошу тебя об услуге.
Похоже, ему тяжело даётся эта фраза. Такие, как он, не просят — они приказывают. Что ж такое должно было случиться, чтобы заставить его пойти на этот разговор?
— Я постараюсь помочь, чем смогу, — отвечаю мягко.
— Это касается моей матери, — произносит бесстрастно. — Она… достаточно сложный человек. И последнее время постоянно рассуждает на тему собственной смерти.
— Ох, — вырывается у меня невольно, — надеюсь, она не болеет?
— Она ещё всех нас переживёт, — криво улыбается Володя. — Здоровье у неё неплохое для её возраста, разве что со зрением проблемы.
— И чем я могу помочь? — жду, когда он уже доберётся до сути дела, поднимаю чашку, собираясь допить остатки.
— Стань моей невестой.
Я давлюсь чаем, закашливаюсь до слёз. Володя быстро поднимается, стучит мне по спине, предлагает принести стакан воды. С трудом отдышавшись, машу ему, чтобы сел на место, и вытираю салфеткой глаза. Хорошо, что не красилась.
— Ты с ума сошёл?! — хриплю, когда получается привести себя в норму.
— Послушай, я не договорил, ты зря так переживаешь, — он качает головой. — Только на один раз. Я познакомлю тебя с матерью, один раз поужинаем все вместе — этого достаточно.
— А потом ты сообщишь, что я тебя бросила, разбила тебе сердце, и твою мать хватит инфаркт?! — злюсь на его дурацкое предложение.
— Ты не знаешь мою мать, — хмуро отвечает Володя. — Она с одной стороны считает, что мне пора заводить семью, и подсовывает дочерей своих знакомых, а с другой — и это мне очень хорошо известно — она уже заочно терпеть не может любую женщину, на которой я гипотетически мог бы жениться.
— Я запуталась, — признаюсь честно. — Зачем тогда эта встреча?
— Чтобы её взбодрить, — мрачно говорит мужчина, и у меня отваливается челюсть, а он продолжает: — И чтобы она перестала размахивать у меня перед носом своим завещанием.
— Володь, логики я не вижу от слова совсем, — устало вздыхаю.
— Поверь, я тоже её почти не вижу, — отзеркаливает мой вздох он. — Но других идей у меня нет.
Мы оба задумываемся. Понятно, что я могла бы помочь ему — в конце концов, несложно один раз съездить в гости к сварливой бабуле. Но мне кажется, это не выход.
— Володь, — говорю неуверенно, — а почему бы тебе не найти для неё компаньонку?
— Моя мать не потерпит сиделок рядом с собой, — он качает головой. — Я уже пробовал, долго никто не задерживался. Хотя помощь ей не помешала бы, с глазами у неё всё плохо.