— Нет, мам, — зажмуриваюсь и выпаливаю: — Я приеду с отцом Матвея.
В динамике становится так тихо, что мне кажется, нас разъединили.
— Мам? — спрашиваю с тревогой. — Ты там?
— Мне, кажется, надо присесть, — слабым голосом отвечает мамуля. — Господи, Маруся…
— Мамочка, тебе плохо?!
Вот же я идиотка! Ну кто так сообщает новости?! Надо было хоть как-то её подготовить…
— Нет, всё нормально, — мама откашливается. — Просто ошарашила ты меня… Откуда ты его откопала?!
— Почему откопала-то, — бормочу виновато.
— Да потому что ты же все эти годы молчала, как партизан на допросе! — взрывается мама. — А теперь вот так с бухты-барахты сообщаешь… Где он был всё это время, спрашивается?! И ты вот так вот собираешься знакомить его с сыном?! Он ведь уже бросил тебя один раз!
— Мам, всё было немного не так, — пытаюсь объяснить. — И он не знал о Матвее.
— Не знал или не хотел знать?! — продолжает разоряться мама, но потом, видимо, пытается взять себя в руки. — Ладно. Ладно, Марусь. Посмотрим мы с отцом на этого папу, — произносит язвительно. — Но пусть не рассчитывает на особенно тёплый приём!
Сглатываю. Да уж, мамочка может устроить Алексу небо в алмазах, если захочет.
— В общем, мамуль, мы приедем, наверное, ближе к выходным, — спускаю на тормозах её угрозу.
Повлиять на мамино поведение всё равно не смогу, да и, в конце концов, если Алексей действительно хочет стать частью нашей с Матвеем жизни, пусть постарается произвести на моих родителей приятное впечатление.
— Ладно, — отвечает мамуля. — Отца я предупрежу, но Матвей, естественно, будет не в курсе. А с тобой мы это всё обсудим, как приедешь. Всё-таки не телефонный разговор.
— Конечно, — произношу торопливо, — Алексей приедет просто как мой знакомый.
Мама скептически хмыкает, но больше ничего на эту тему не говорит, мы скоро прощаемся, и я выдыхаю. Оценив сделанное по рабочим задачам, решаю, что больше сегодня работать не буду, внимание всё равно уже рассеялось. Да и завтра в офис, там как раз успею закончить начатое. Лучше приготовлю что-нибудь на ужин.
Разговор с мамой немного выбил меня из колеи, поэтому выбираю заморочиться… с тестом! Наверное, выбор странный. Для мужчины было бы предпочтительно, ну, не знаю, сделать мясо или ещё что-то, но сейчас мне важно отвлечься. Поэтому развожу бурную деятельность, и уже через полтора часа в духовку отправляется первая партия пирожков.
Такая готовка — почти медитативное занятие. Особенно если выкинуть из головы посторонние мысли и сосредоточиться на действиях. Вот и я концентрируюсь на своих пальцах, быстро слепляющих швы из теста в виде фестончиков.
По всей квартире уже плывёт запах выпечки, когда раздаётся звонок в дверь. Сполоснув руки, бегу открывать и замираю на пороге, глядя на огромный букет ослепительно белых роз.
— Мне показалось, что только эти цветы тебе подойдут, ангел мой, — делает шаг вперёд улыбающийся Алексей, протягивает розы.
— Они очень красивые, — забираю цветы и поднимаю на него взгляд, — спасибо. Проходи!
— Господи, Маруся, умереть можно, как у тебя тут пахнет, — он идёт следом за мной на кухню.
Нахожу свою самую большую вазу, набираю туда воду, ставлю букет и тут же оказываюсь в крепких объятиях.
— Я жутко соскучился, — страстный шёпот на ухо и поцелуй, медленный, тягучий, заставляющий прижаться к мужчине сильнее.
— Ты голодный? — спрашиваю, слегка запыхавшись, после того как меня на секунду отпускают.
— Не представляешь, насколько, — у Алексея горят глаза, и мне почему-то кажется, что он сейчас совсем не о еде. — Я, кстати, привёз ещё кое-что, вот тут.
Залезаю в фирменный пакет и обнаруживаю несколько упаковок с готовой едой. Логотип какого-то ресторана.
— Ну вот, а я пирожки испекла, — говорю немного расстроенно.
— Это просто отлично! — он улыбается. — Так давно хотел домашней выпечки, ещё с тех пор, как… — осекается и замолкает.
— С каких пор? — спрашиваю с любопытством.
— Ну-у, в общем, — он как будто немного смущён, — я как-то подслу… случайно услышал твой разговор с сыном по телефону. Ты обещала ему пирожки…
— А-а, — сдерживаю улыбку, слегка прикусив губу, — да, было дело. Ладно, отпусти меня, я достану последнюю партию.
Выключаю духовку, перекладываю выпечку к остальной, уже остывающей, и неловко поворачиваюсь к мужчине, который, присев на стул, наблюдает за мной, не отводя взгляда.
— Мне… нужно в душ, — сообщаю негромко.