К Алексею мы с Матвеем ездим каждый день. Ребёнок рассказывает ему все свои нехитрые новости, и Алекс, по-моему, искренне наслаждается этим общением. Аннушка говорит, что выписывать его будут в понедельник, а в воскресенье вечером у меня с Матвеем случается серьёзный, хоть и несколько внезапный разговор.
Сын подходит ко мне сам, когда я, закончив домашние дела, ставлю в духовку овощную запеканку на ужин.
— Мам, — ребёнок явно настроен по-деловому, — я хочу спросить у тебя кое-что.
— Конечно, Матюш, — я вытираю руки и присаживаюсь рядом с ним.
— Дядя Лёша говорил, что его отпустят из больницы в понедельник, да?
— Всё верно, — киваю. — Мы с тобой приедем и поможем ему собраться.
— А куда он поедет?
— Почему ты спрашиваешь, милый? — интересуюсь с запинкой.
Вообще-то я думала, как бы так нам договориться, чтобы Алекс приехал к нам — по крайней мере на то время, пока не поправится окончательно. Похоже, мой ребёнок задавался тем же вопросом.
— Просто он ведь твой друг, — говорит Матвей, — и мой теперь тоже, мы подружились. А дядя Никита говорил мне, что у него мно-жествен-ные переломы.
С трудом сдерживаю улыбку. Матвей за эти дни в больнице успевал пообщаться не только с Алексом, но и с Никитой, и обогатил свой словарь кучей медицинских терминов.
— Всё правильно, милый, — киваю. — И что ты думаешь по этому поводу?
— Я считаю, мы должны ему помочь, — серьёзно выдаёт ребёнок. — Дяде Лёше будет тяжело одному, пока кости не вырастут.
— Не срастутся, — поправляю его. — Ты абсолютно прав. Может быть, мы предложим ему пожить у нас какое-то время?
— А можно? — расцветает улыбкой Матвей.
— Конечно. Думаю, он будет очень рад, — улыбаюсь сыну.
— А где он будет спать? Я могу уступить ему мою кровать! — тут же начинает строить планы Матвей.
— Матюш, боюсь, ему будет неудобно туда забираться с его травмами, — качаю головой. — Думаю, мы как-нибудь с этим разберёмся.
Довольный сын кивает и весь остаток вечера рассуждает, что они с Алексом будут делать вдвоём.
А на следующий день, только забежав в палату, довольно выкрикивает:
— Дядя Лёша, поехали к нам жить! Мама разрешила!
Я краснею, а Аннушка, зашедшая в палату следом за нами, отворачивается, трясясь от сдерживаемого хохота.
Алекс ловит мой взгляд и расплывается в улыбке.
— Ну раз мама разрешила… — тянет довольно, — с радостью.
До дома мы добираемся на такси. Мне показалось, что Алекс будет нервничать, если сяду за руль сама. Когда оказываемся дома, Матвей сразу утаскивает мужчину в комнату, чтобы показать все свои любимые конструкторы и приборы, а я вдруг понимаю, что чувствую себя как-то… странно.
Алекс уже бывал здесь, да и… не только бывал. Но сейчас, когда он вместе с нашим сыном что-то обсуждает в детской, чувствуется, что мы самая настоящая семья. И мне как будто неловко от этих мыслей. Да, Алекс признавался в любви, и говорил, что дороже нас у него никого нет, и поехал знакомиться с родителями… Но всё равно я, как идиотка, всё время думаю, что предложения мне он не делал. А вдруг… не сделает? Мало ли, может, он считает, что раз мы будем жить вместе, то это и не обязательно?
Тьфу ты! Я так загружаюсь дурацкими размышлениями, что вместо двух ложек сахара сыплю в тесто для блинов две ложки соли! Приходится выбросить несъедобную заготовку и начать заново. Хорошо хоть вовремя спохватилась.
— Милая, тебе помочь чем-нибудь? — ко мне сзади подходит Алекс, кладёт ладони мне на плечи.
— Лучше сядь и отдохни, — отвечаю, не отвлекаясь от теста. — Или вообще приляг. Тебе вредно долго ходить. А что, Матвей тебя уже отпустил?
— Он сказал, что должен сделать какой-то сюрприз, — улыбается мужчина.
Сюрприз и в самом деле оказывается самым настоящим сюрпризом. Когда я уже заканчиваю с блинами, Матвей притаскивает на кухню рисунок.
— Мама! Дядя Лёша! Смотрите!
На альбомном листе под ярко-жёлтым солнцем с кучей лучей нарисованы три инопланетянина с огромными головами и кривыми глазами, зато с улыбками от уха до уха. Да, навыки рисования у моего сына те ещё…
— Смотри, мама, это ты, — Матвей тычет пальцем в одну фигуру со светлыми волосами, напоминающими взрыв на макаронной фабрике, потом во вторую, с чёрной шевелюрой. — Дядя Лёша, а это ты! И я между вами! Вот, мы за руки держимся и гуляем, видите?