— Извращенцы, — проворчал Большаков. — Нет, чтобы сразу.
— К утру должны прибыть сослуживцы убитых, они же — соплеменники.
— Теперь понятно.
— Нам придется провести некоторое время вместе. — Китаец еле слышно чихнул. — Извините. Так вот, предлагаю перейти на имена. Зовите меня Ван.
— Тогда меня — Вася.
— Очень приятно, Вася. Кстати, что у вас с ногой?
— Все в порядке. Симулировал на всякий случай.
— Второй вопрос: не надоело ли вам валяться спеленутым, как младенец?
— А вам? — в лучших традициях Жмеринки ответил Большаков.
— И мне. — Достал из-за спины якобы связанную руку и почесал нос, после чего вернул ее на прежнее место. — Внимание, — и откатился назад в темноту.
Полог палатки распахнулся. Высоченный, плечистый, стриженный почти наголо белый мужик внимательно осмотрелся и вышел. Большаков, к своему стыду, признал, что не услышал, как тот подходил. Видимо, слишком увлекся беседой.
— В следующий раз заглянет минут через пятьдесять, — донеслось из темноты. — Разгильдяи.
— Согласен, — признал Николай. — Еще вопросы?
— Вопрос последний: а не засиделись, в смысле, не залежались ли мы в гостях? Может, пора по домам?
— Я — только за.
Китаец возился с веревками на теле Большакова не намного дольше, чем здоровяк Билли, когда его связывал.
— Что теперь? — поинтересовался Николай, растирая затекшие конечности.
— Разрежем брезент, вон там, в углу, и двинемся.
— Чем, позвольте спросить? Вам что, сохранили меч?
— И без него справимся, — скупо улыбнулся как бы Ван. — Натяните брезент. Вот здесь, будьте так добры.
Крохотная ладошка прошла сквозь плотную материю, как иголка сквозь марлю.
— Ни хрена себе, — чуть слышно проговорил Николай.
По-русски.
Глава четырнадцатая
Часовой, тощий, среднего роста африканец, заслоняя ладонями от ветра огонек зажигалки, принялся, в нарушение устава караульной службы, раскуривать самокрутку. И тут же за это поплатился. Прыгнувший на него сзади Большаков самым решительным образом прервал столь вредный для здоровья процесс табакокурения. Заодно и вооружился: явно не родной АК-47, пара магазинов, старенький «Браунинг» и неожиданно отличный нож. Самый настоящий «Кабар» в потертых кожаных ножнах.
Они сошлись у кустов на окраине лагеря. Ван, или как его там, тоже с автоматом за спиной и ножом в руках шагнул навстречу.
— Стой! — проорал шепотом, по-русски от волнения, Большаков. — Замри!
Тот так и застыл с поднятой ногой в нескольких сантиметрах от еле заметной в траве проволоки. Соединенной, по-видимому, с сигнальной ракетой. Или гранатой. Потом осторожно опустил ее и благодарно кивнул. Внимательно глядя под ноги, буквально обнюхивая землю под ногами, оба преодолели последние метры и нырнули в кусты.
— Понимаете по-русски? — ехидно спросил Николай.
— Исключительно в пределах военного разговорника, то есть практически нет.
— Понятно.
Впереди показалась дорога.
— Если не ошибаюсь, здесь должен быть автомобиль с патрулем, — заметил Ван. — У меня только два ножа. Дайте-ка ваш на всякий случай.
— Сам справлюсь, — буркнул Большаков.
И справился. «Кабар» вошел точно под лопатку чернокожему бойцу на переднем сиденье. Два других, выпущенных китайцем чуть позже в долю секунды один за другим, оборвали жизни водителя и пулеметчика на заднем сиденье.
Старший лейтенант глянул на звезды.
— Мне туда, — и показал рукой. — А вам?
— Вообще-то я собираюсь прихватить вас с собой, — заметил китаец. — Возвращаться из плена веселей не в одиночку. Что скажете? — и покачал головой.
Дуло трофейного револьвера в его правой руке смотрело в землю. При желании он мог за секунду взять Большакова на мушку.
— И я того же мнения, — не стал возражать Николай. — Компания — дело святое.
Его «Браунинг» как раз-таки был направлен в живот товарищу по несчастью и союзнику. Уже бывшему.
— А вы проворней, чем я ожидал, — заметил Ван. — И что теперь?
— Теперь я уезжаю, а вы двигаетесь пешим ходом, — после некоторого раздумья ответил старший лейтенант.
Здорово было бы, конечно, вернуться из плена с собственным пленным, тем более китайцем. По данным разведки, их здесь, кстати, не было и не должно было быть. Вот только уж больно стремно было вести с собой такого вот ловкача. Даже оглушенного и старательно связанного.