Скальный начал потихоньку отползать.
Что толку уметь прикрываться, если у тебя неловкое тело? Из-под ноги покатился камушек, зашуршал песок, хрустнула ветка.
— Там кто-то есть! — вскрикнул Шуш.
— Иди, глянь! — велел третьему Шех. — Ты самый большой из нас, тебе не страшно. А моя жизнь важна для моих бойцов!
Третий не возражал. Высокая тень выступила из-за камня. Хуш замер. Он не мог рассмотреть вражеского вождя в утреннем тумане обычными глазами. А ещё он не умел одновременно прикрывать свою ауру и разглядывать чужую. Ну, точно ведь знакомый голос! Но на самом деле это было неважно сейчас. Враг некоторое время в упор смотрел на скального, затем спокойно вернулся в круг камней.
— Там никого нет, — сказал он остальным…
Хуш не помнил, как добрался до родных скал. Как взобрался по тропе. Пришёл в себя только в пещере семейства.
Его заботливо отогревали в клубке. Он положил голову на спину Амру, с боков к нему прижались Фах и Вай, а Ро обняла за шею и размеренно мурлыкала. Постепенно он перестал дрожать, но ужас не оставлял его.
— Они орали, что перережут всех без остатка, — прошептал Хуш и крепко зажмурился.
Нужный камень со стенного выступа ярко освещал важное сборище. Вожди продолжили совещание с учётом полученных сведений.
Фур и Мьюр больше помалкивали, степной вождь спорил со скальным.
— Мы объявим войну и пойдём открыто! Так велит гордость и доблесть, так будет честно! — шумел Арх.
— Честно? — фыркнул Кхар. — А пёстрые поступают честно? Пришли на чужую землю, убивают, захватывают. Их гораздо больше, но мы должны победить. Значит, нужна хитрость. Надо всё тщательно обсудить.
— Да что там долго рассуждать? Нападём — и всё! — зарычал Арх.
— Нет, не всё! — рявкнул Кхар. — Ты хочешь победить или просто умереть? Надо распределить действия!
— Действия всем известны! — не унимался степной. — Прыгнуть, загрызть!
Арх мало распоряжался степной вольницей. Его стая по большей части самостоятельно творила, что хотела. Точно так же, как его коты, он не терпел, когда ему указывали.
Степной вождь прижал уши, собрался в комок и свирепо завыл.
Кхар глянул на него и понял, что через мгновение всему придёт конец. Его планам, его стае, ему самому. Это было так неожиданно и нелепо, что попросту очень весело. И сам степной выглядел смешно. Потрёпанный пёстрыми, взъерошенный, воющий на нужный камень, как волк на луну.
Кхар осел на задние лапы, откинул голову и захохотал.
Скальный отлично знал свои пещеры и сидел в удачном месте. Тут было самое мощное эхо. Громовый хохот перекрыл бешеный вой, как голос взрослого — писк котёнка.
Арх оторопел от незнакомых звуков настолько, что мигом заткнулся и замер.
— Что ты делаешь? — ошеломлённо выдавил степной.
— Радуюсь, — фыркнул скальный. — Большая драка — весёлое дело. Ведь правда же?
— Да, — вынужденно согласился Арх. — Но это… это… Где ты научился таким звукам?
— Сам изобрёл, — гордо ответил Кхар и выпятил грудь.
Совещание продолжилось.
Теперь все слушали только Кхара.
Глава 22
Большая драка
Хуш перестарался. Он навертел такую повязку, что нога у Амра перестала сгибаться, и к тому же на ней словно повис тяжеленный камень. Амр отогнал друга и подозвал сестру.
— Затягивай туже, не жалей. Мне придётся много прыгать. Надо, чтобы нога не подвела.
— Не прыгай высоко, живот береги, — буркнул Фах. — Враги мелкие, будут вцепляться снизу.
— Сам знаю. Крепче вяжи, я сказал. Возможно, мы все сюда не вернёмся. Но врагов побьём. Матери с детьми останутся, племя будет жить. Пёстрые хотят перерезать всех нас, но это мы уничтожим их всех.
— Что ты видишь? Хотя бы для нас пятерых? Что думаешь? — с надеждой спросила Ро.
— Я уже не знаю, что и думать.
— Так что ты увидел?
— Линии продолжаются, как ни странно. Я уже во всём сомневаюсь, кроме своих клыков и когтей. Им я доверяю. И вам.
В пещеру заглянул Кхар. С ним пришли Хум, Марр и десятка три стариков.
Вождь остро прищурился, обвёл пещеру зорким взглядом.
— Так. Среди вас, как боец, чего-то стоит один Фах. Значит, вы все, тут собравшиеся, пойдёте одним отрядом.
Амр молчал, он проверял повязку на ноге. Этим отрядом, значит, этим отрядом. Врагов на всех хватит. Когда рушится мир, когда вот-вот погибнешь ты сам, погибнут все твои близкие, тогда любые обидные слова становятся неважны.