– А дискач нужен?
Кетов, опередив всех, поскакал по лестнице в зал, где по краям стояли накрытые столы, а в середине был танцпол.
По дороге в зал Аким взял Нику за свободную руку. Другая уже была захвачена Елисейкой. Ника покраснела и тихонечко освободила свою руку из плена Кимкиной. Что это он вдруг – ни с того ни с сего? Аким отстал метра на два, не выпуская Нику из поля зрения. Широко шагнул и снова взял ее ладонь. И крепко сжал.
– Слушай, – сказал он, засмеявшись, – какой удалец твой братец. Лично я восхищался!
Ника покраснела. Хорошо ему говорить. А ей за Елисейку, нарушителя спокойствия, было стыдно.
– Клево смотритесь, – взглянул на троицу Тимофей Ганов и прищелкнул языком, – образцовая молодая семья.
Ника с Акимом переглянулись. Обоим стало приятно сравнение. Но рука Ники снова пошевелилась в Кимкиной ладони, желая сбежать. Не дали – Аким крепко держал. И так вдруг Никиной руке хорошо стало в руке парня, тепло и надежно. Девичья рука успокоилась, замерла.
– Правда? Ты так думаешь? Мы – семья? – задорно спросил Аким Тимошку и в упор посмотрел на Нику. – В таком случае ты – первый, кого я приглашаю на нашу свадьбу.
«Вот ненормальный», – ахнула про себя Ника и нахмурилась. Рука опять попыталась сбежать. А зачем он так? Это же неправда! Он смеется, наверно, над ней!
– Народ! У нас свадьба скоро! – заорал Тимофей, повернувшись к классу.
Ника покраснела, и ее рука вырвалась-таки на свободу.
Да что такое! Зимин просто ловец руки сегодня. Снова поймал.
– Я не совсем шучу, – прошептал, наклонившись к Никиному уху. – Я шучу, но я хочу, чтобы так было! – Он перегнулся через Нику и пощекотал Елисейку: – Утю-тю, тигренок!
Елисейке понравилось, он засмеялся. А потом громко зевнул. Малыш хотел спать. Хорошо, что еще не капризничал. Но скоро начнет. Если папа не объявится в ближайшие минуты, Нике придется уходить с братом домой.
Ника снова отняла руку. Кимка снова взял. И победил.
Все девчонки смотрели на них. Наташка, Геля, Вика – доброжелательно. Некоторые отводили взгляды, и Ника чувствовала: эти завидовали.
Сейчас Зимин и правда думал, что их свадьба не за горами. Что, женатики не учатся в институтах разве? А Ника плохая жена разве? Вон как заботится о младшем брате!
На лестнице семья Дымовых воссоединилась.
– А я вас ищу! – радостно объявил отец Ники детям. – Ах ты мой киндереныш золотой! – Он опустился перед Елисейкой на корточки и обнял его, оторвав от Ники. – Пошли домой, барабашка, не будем мешать сестрице веселиться.
– Бала… башка, – повторил Елисейка смешное слово, снова зевнул, глазки потер кулачками.
– Ты где был? – спросила Ника строгим учительским тоном.
– Встретил одноклассника, представляешь, дочь? Он сына провожает из школы. Сели, поговорили, молодость вспомнили.
– А про своего сына ты, значит, забыл?
– Я же видел, что он с нянькой, – кивнул отец на Кимку, – и успокоился.
– Чего это он нянька? – Ника стрельнула в Зимина нарочито сердитым взглядом, и он дернул плечами, как бы говоря, что он ни при чем. – Вот расскажу про тебя маме!
– Вот этого не надо. – Отец шутливо-угрожающе посмотрел на дочь и погрозил ей пальцем.
Так Ника и оставила папу с Елисейкой на руках.
– Балабашка, балабашка, – повторил брат понравившееся ему словечко и подергал папу за растрепанные волосы. Потер кулачками глаза и захныкал.
Ника засмеялась, и Кимка подумал о том, как ей идет смех и улыбка. А Ника опять отняла руку. Хотя уже не хотелось освобождаться. Но Ника поймала злой взгляд Кати, зафиксированный на замке их рук. Ника видела, как уезжал Виля Вельс: помахал классу рукой. Катю не то что не обнял, даже не подошел к ней отдельно от всех, не посмотрел на нее. А все же знали, что они были парой. Катя ничего от подруг не скрывала. А он так холодно… хоть бы взглядом согрел… Нике было искренне жаль Стрекалову.Когда разлили в бокалы шампанское и подняли их дружно, сами шумно поднявшись, и когда зазвенели бокалы друг о дружку, и когда Елизавета провозгласила: «С окончанием школы, друзья!» – вдруг чудно запела флейта. Ее дивный голос говорил о мечте, о будущей длинной-предлинной жизни, о волшебных рассветах над морем, над городом, над горами – над планетой Земля, по которой теперь шагать ребятам без учительского присмотра, да и без родительского тоже, потому что почти все собирались разъезжаться. Идти молодым в одиночку – сильным и слабым, высоким и низким, худым и толстым, и неизвестно, кто достигнет вершин, а кто остановится у подножья.
И началась наконец дискотека.
Ее открыли «бэшки» – Василий Дьяченко и Таня Кулимова. Заиграл вальс, и пара вышла на середину зала. Вася – в черном костюме и Таня – в красном платье со шлейфом и со стразами. Ребята были таким красивыми, что Ника подумала: вот быть бы такой, как Таня: легкой воздушной, прекрасной – и ничего ей больше не надо, даже счастья. И тут же вспомнила, что в обычной жизни Таня Кулимова – так себе, далеко не красавица, у нее зубы выступают вперед и веснушек на лице «вельми обильно». Но сейчас, во время танца, это была самая прекрасная девушка в мире, в которую влюбиться – раз плюнуть.