«Однорукие бандиты» – Народное название игровых автоматов, которые отбирали деньги у людей, сейчас как никогда подходило к собравшимся в Раде. Как в прямом, так и в переносном смысле.
– Евгений Иванович, могу присесть рядом с Вами? – Обратился я к солидному мужчине, который внимательно и спокойно наблюдал за мной.
Бывший учитель истории и директор школы. 35 лет проработал в своей школе и знал каждого ученика по имени. Он часто, почти каждое утро, стоял в дверях школы и здоровался с каждым учеником. И всех всегда называл только на «Вы». К нему в кабинет можно было прийти в любой момент. Пожаловаться на одноклассника, который обижает, или на учительницу, которая несправедливо занижает оценку или, не дай бог, кричит или обзывает учеников. Попросить помощи, если ты пропустил что-то по предмету или где-то что-то не понял. Он всегда выслушивал и давал мудрые советы. Он ввел в школе не очень необходимые для школы, но полезные в жизни предметы, такие как философия и психология. Он не собирал деньги на ремонт школы, на покраску, на новые шторы. Все школьные расходы были из бюджета, ходил и выбивал каждую копейку. И почему-то, средств хватало и на новую крышу, и на новый компьютерный класс, и на новые пластиковые окна, и на новую спортивную площадку. Жил он в старой двухкомнатной квартире, с женой и двумя сыновьями, а на работу добирался на автобусе, машины у него не было. Когда его «попросили» освободить место для молодых и перспективных, он сначала сопротивлялся, но высокие связи, просивших его, не дали ему выбора. Он даже не стал жаловаться своему старшему сыну, на тот момент тоже имевшему вес и нужные связи, так как считал это неправильным. Просто молча освободил своё место, посчитав, что здоровье и нервы в его возрасте нужно поберечь, и что он достаточно дал своей школе и ученикам. О чём постоянно и твердила его любимая жена.
После его ухода, бюджета в школе перестало хватать не только на ремонты, но даже на ленточки выпускникам, а родителям приходилось скидываться абсолютно на всё, даже на мыло и туалетную бумагу. А у нового директора появилась кличка «Режиссёр». При бюджете на ремонт в 10 тысяч, он умудрялся собирать 100 тысяч с родителей – шутили ученики.
Глядя на то, как его отец на пенсии грустит, не находит себе места, и скучает за школой, сын Евгения Ивановича, благодаря своим связям, устроил его к себе в Раду. Провели какие-то местные выборы, подсунули на подпись какие-то документы, договорились с нужными людьми. И вот уже несколько лет Евгений Иванович работает депутатом, хоть и не знает, как эта работа ему досталась, да и не хотел он её. Но сын, как и его мать, смогли опять же нажать на какие-то струны в душе бывшего директора школы, найти нужные доводы, о большей пользе, об ответственности перед страной, и о том, что такие люди нужны стране.
Хоть машины у него по-прежнему нет, а он так же добирается до работы на автобусе, он не пропустил ни одного заседания, ни одного собрания. Он по-прежнему встречается с бывшими учениками, и его так же любят и приглашают на все встречи выпускников. Это, любящие дети и внуки, а ещё новая работа, которой он увлёкся, неожиданно для самого себя, дали Евгению Ивановичу новый стимул и смысл жизни. И хотя он не считал сына плохим человеком, но сейчас, смотря, как его Андрей щеголяет только с одной рукой, он жалел, что поддался тогда уговорам, и пошёл сюда работать, и пустил сюда работать своего сына. Он упустил тот момент, когда эта работа сделала из его честного и порядочного мальчика, жадного и воровитого хапугу.
А ведь он мог догадаться! – сам себя накручивал бывший директор. Машина, квартира, отдых за границей – в нашей стране невозможно так быстро всего этого добиться. Только не честным путём. Но он предпочитал не замечать этого за своим ребёнком.
И когда к нему подошёл и попросил присесть рядом человек, лишивший его сына руки, он не знал, что ответить и какие чувства к нему испытывает. Ненависть, за то, что пострадал его сын. Или благодарность, за то, что этот человек сделал то, на что у него самого не хватило духа – проучить его сына и поставить его на место.
– Или Вы считаете, что я поступил неправильно? – Я всё ещё стоял рядом, ожидая формального разрешения присесть.
Мне оно было не нужно, просто было интересно, что творится в душе у этого человека. Страх, злость, удивление. Я, почему-то ничего не чувствовал. Хотя, может, это было и лучше. Сейчас в зале было столько эмоций, что я мог и справиться с накатывающими на меня волнами.
– Мой сын среди них. – Он кивнул перед собой. – Он остался без руки.
– Вас это расстраивает или удивляет?
– Не сам факт отсутствия руки, а сама причина. Он много воровал? – С надеждой на отрицательный ответ, спросил директор.
– Воровство, взяточничество, шантаж, использование своего положения в корыстных целях. – Я бегло посмотрел информацию по его сыну. – Достаточно, даже для потери двух рук. Могу даже подробно рассказать. Где, когда, сколько.
– Не нужно. Я – сапожник без сапог. Не смог научить своего ребёнка, что хорошо, а что плохо. Присаживайтесь, пожалуйста. – Он указал рукой на свободное место рядом с собой.
Я присел. Возразить мне было нечего. Сапожник – так сапожник. Мы сидели минуту или две, а потом он вновь нарушил молчание.
– Может можно поменяться с ним? Заберите у меня руку, хоть две. А ему верните.
– Это так не работает. Да и Вы сейчас говорите не разумом, а сердцем. Вы ведь учитель, и опять не научите его ничему.
– Может как раз наоборот, то, что отец пострадал по его вине, научит его большему, чем собственный опыт.
– Может быть. Но я не буду это делать. Каждый должен отвечать за свои ошибки. Я не об этом хотел поговорить с Вами.
– А что с руками? – Он неожиданно перевёл тему.
– В каком смысле?
– Руки так и лежат на полу. Они никуда не делись.
– Почему Вы у меня спрашиваете? Вы же тут работаете. Должны быть уборщицы, ещё какие-то подсобные рабочие. Вот пусть займутся.
– Я думал, Вы это… – Он поднял руку и покрутил указательным пальцем. Видимо, он намекал на то, что всё исчезнет по волшебству. – Да, действительно. Что это я?
Он резко встал, быстро вышел, а через пару минут вернулся, за ним вереницей шли уборщицы и люди в камуфляже. Он нашёл, кому поручить уборку. Некоторые женщины не выдержали этого зрелища, и убежали обратно. А те, кто остался, принялись за уборку. Тут же кто-то из военных соорудил подобие носилок, туда загружали всё «ненужное». Несколько «одноруких» тоже втянулись в работу, и помогали в меру своих новых возможностей. За полчаса всё было убрано, и мне даже на секундочку стало интересно, куда они отнесли такое количество «добра».
– У Вас было какое-то дело ко мне? – Снова продолжил наш разговор Евгений Иванович, когда вернулся и занял своё место.
– Да, было. Вы знаете, что только несколько человек остались с руками? И это не их заслуга, а просто не выпала ещё возможность что-то украсть или присвоить. Кто-то из них сильно трусливый, и ждал куш покрупнее, не размениваясь на мелочь, а кто-то просто не успел, так как недавно попал сюда. В общем, Вы единственны честный человек среди своих коллег, как это не печально. Есть идеи, как всё тут устроить, чтобы всё работало правильно и честно, как и должно было быть изначально? Эти, – я кивнул на людей в зале, – пришли сюда как на заработки, побыстрее и побольше заработать денег. А те, у кого есть деньги, хотят ещё больше денег и власти.
– Действительно, это грустно. Может всех разогнать и набрать новых, молодых? Которые заботятся о стране, о своём доме, и не думают, как набить карманы, построить себе шикарный дом и купить новую машину.
– А смысл? Они будут не лучше и не хуже. Начнут что-то делать, будут паиньками, не будут красть и разворовывать. И только из-за страха передо мной, а не потому, что они такие хорошие. Так и эти, – я снова кивком указал в сторону, – тоже сейчас будут работать как надо. Пусть лучше отрабатывают свои грешки. А Вы – учитель, вот и учите, перевоспитывайте их. Занимайтесь своей любимой работой.
– Как я понял, Вы знаете всё обо всех. Могли бы подобрать сюда людей. Порядочных и умных.