– Да что такое! – Судья снова постучал молоточком! – Охрана!
– Уважаемый судья, успокойтесь!
Я щелкнул пальцами, успокоив его на пять минут, и он замер с занесённым для удара молотком.
– Это для Вашей же безопасности, чтобы вы не отбили себе чего-нибудь этим вашим молотком.
Я подошёл к нему, аккуратно вытащил молоточек из руки, и положил его рядом на стол. Вот так.
– Вот мне, например, всё равно, фотографируют меня или нет, выкладывают или нет. – Продолжил я. – Если я публичная личность, значит я принадлежу людям, я не отворачиваюсь от них и не плюю в них. Ведь это был мой выбор, меня никто не заставлял становиться знаменитостью, значит, и нечего ныть теперь. Так должен мыслить любой актёр или знаменитость. Давайте сделаем так, чтобы было на равных. Те, кто не хочет чтобы вторгались в их личную жизнь, должны так же не вторгаться в личную жизнь других. Это ведь правильно? А демонстрация своих изображений, это как раз и есть вторжение. Если они, – я кивнул в сторону Меган, – не хотят чтобы их фото показывали без разрешения, я тоже не хочу, чтобы мне показывали их фото без моего разрешения. Не нужно нарушать мои права. Значит, что нужно сделать? – Обратился я к адвокату.
– Что? – Так же ответил мне он испуганно.
– Правильно! Нужно спросить у меня разрешение. А так как я понимаю, что это проблематично, спрашивать у каждого, то нужно хотя бы предупреждать. Например, так. Если в журнале есть фото знаменитости, на обложке большими буквами написать «Внимание! В журнале будет продемонстрировано лицо Меган Маркл». Если фото на обложке, то цензурить его пикселями и черным квадратом, и писать такие же надписи. Если это фильм, видео или новости, обязательно указывать такой же текст вначале, или в бегущей строке. «Внимание! Внимание! Будет продемонстрирована съёмка Меган Маркл. Тех, кто не хочет на неё смотреть, просим остановить просмотр или переключить канал». Как Вам? – Обратился я к адвокату.
– Я не совсем понимаю! – Ответил он.
– Да что тут непонятного! Вы не хотите чтобы вас снимали, мы не хотим чтобы вас нам показывали. Всё просто и честно! Естественно, это ограничение только для тех, кому не нравится, что вторгаются в их личную «публичную» жизнь. Для всех остальных, всё остаётся как и раньше, до тех пор, пока эта «звезда» не пожалуется в суд. Я, конечно, понимаю, как им тяжело живётся, постоянно норовят сделать фото, попросить автограф, но нужно было думать раньше. Не нравится профессия актёра, например, иди в сантехники, строители. Профессий много, и у всех свои недостатки.
Я обернулся, судья уже пришёл в себя, и сидел, вертя задумчиво молоточек в руке.
«Что я вообще творю?» – Закралась мысль. Так, кажется, я начинаю трезветь. Снова потребовалось «подзаправиться».
– Господин судья. – Обратился я к нему. – Можете принять такой закон?
– Я не принимаю законы, только решения по делу. Сейчас у нас совсем другое дело. И я могу только принять решение по нему. – Хмуро ответил он.
– Ну и ладно, принимайте быстрее и отпустите людей. Не задерживайте. А вас, адвокаты, прокуроры и судьи я порошу остаться потом, будем с вами решать и принимать новые законы. Ик. Я ненадолго отлучусь и скоро вернусь. – Я внимательно обвёл всех взглядом, и телепортировался в бар.
– Ещё две бутылки того же. – Обратился я к бармену и поставил на стол пустую бутылку.
Я был очень пунктуальным, в этот раз, и через пол часа уже снова был в зале суда. Людей было мало, сидели только адвокаты и судья. Ну и охрана.
Как это ни странно, но мы сумели там что-то придумать и принять до вечера. Работа адвокатов была щедро оплачена, а судье я подарил ящик того напитка, который пил сам. Он оказался ценителем и нормальным старичком. Вообще, не знаю как я такое провернул, это больше походило на пьяный сон, но на следующий день, когда я проснулся после часового сна, протрезвевший, я проверил новости и уточнил у Кефирчика. Да, мне всё это не приснилось. Пришлось снова идти в бар, чтобы не задумываться, что я натворил. Зря.
Я тихо сидел в баре и напивался. По телеку показывали очередную звёздную подборку новостей. Арнольд снова в больнице. Операция на сердце. Старый чертяка уже! Целая эпоха, целое поколение выросло на его фильмах. Легенда. Его имя знает весь мир! Эх, Арнольд, Арнольд! Надеюсь, тебя там подлатают. Погоди-ка!
Телепорт.
Кливленд, Огайо. Хороший город, тихий, спокойный. Стоит прямо на берегу огромного озера, а с другой стороны озера уже начинается Канада.
– Кефирчик, дорогой, может ты меня стразу в больницу закинешь? – Обратился я к искину. – Что-то не настроен я любоваться красотами. Да и ноги что-то болят, не могу ходить.
Я плюхнулся на первую попавшуюся скамью, отхлебнул из горлышка бутылки 80-ти градусное пойло, которое решил брать с собой в «путешествия».
– Фух! Передохну.
– У тебя не могут болеть ноги, в принципе. У тебя сумасшедшая регенерация! Тем более, ты только что из телепорта, и у тебя новое тело и ничего не может болеть. Я только не пойму, почему ты не разрешаешь мне убирать алкогольную интоксикацию.
– Да? Много ты знаешь! Значит это псих… псих… пси-хо-со-ма-ти-ка. – Выговорил я по слогам. – А не разрешаю, чтобы… ой, что тебе объяснять. Горе я заглушаю. Понял?
– Да понял, понял. Лучше бы делом занялся.
– А я чем, по-твоему, занят. Где эта больница?
– Триста метров справа от тебя.
Я повернул голову направо. Действительно, за деревьями виднелось высокое здание.
– Далеко! Я не пройду столько. Давай прямо в палату меня телепортируй, пожалуйста!
– И чего я с тобой вожусь? Ладно, держись там.
Я покрепче взялся за бутылку и приготовился к телепорту.
Большая больничная палата. В ней никого, кроме лежавшего на кровати человека. Датчики, приборы тихонько пищали и жужжали, что-то показывая и отслеживая. Я подошёл поближе и посмотрел на человека в кровати. Ух ты! Живой Арнольд! Ну, не в смысле «не мёртвый», а в смысле «настоящий». Для того, чтобы всё-таки убедиться в его реальности, я не придумал ничего лучшего, чем просто потыкать в его лицо пальцем. Он открыл глаза и посмотрел на меня удивлённым взглядом.
– Пойдем со мной, если хочешь жить! – Сказал я и протянул ему руку.
Откуда эта фраза всплыла в моей голове? Кажется из фильма «Терминатор». Точно! Иногда я сам себе удивляюсь.
– Очередной фанат? – Уставшим и слабым голосом проговорил он. – Как вас охрана умудряется пропускать?
– Ну, не хочешь – не надо. Лежи тут!
Я развернулся и пошел искать себе стульчик. И чего так ноги болят, или просто мне лень стоять?
Стул я нашёл быстро, притащил его и поставил недалеко от кровати больного.
– Парень, давай я дам тебе автограф, сделаем совместное фото, и ты пойдёшь? – Он устало закрыл глаза и повернул голову. – Не будем устраивать шум и вызывать охрану.
«Кефирчик, сколько ему осталось?»
«Судя по состоянию его организма, и по продвинутости вашей медицины, примерно 5-10 лет»
«Ты можешь что-то сделать? Тебе же не сложно»
«Могу. Но можно ещё проще, и мне ну нужно будет вмешиваться. Придумай какое-то улучшение, и отправь его системе»
«Какое улучшение?»
Я задумался. Как тут вообще можно вписать улучшение?
«При достижении возраста 80 лет, однократно сбросить биологический возраст до 30 лет. Так что ли?»
«Ну да, почему нет? Только доработай конкретно под него»
Понятно. Хорошо, давай так попробуем…
«Арнольд Шварценеггер. Дата рождения 30 июля 1947 года. При достижении возраста 75 лет, 3 месяца, 18 дней, 23 часа и 26 минут, сбросить биологический возраст субъекта до 30 биологических лет»
«Активировать это улучшение?»
«Да / Нет»
«Да» – выбрал я.
Отлично. Я посмотрел на часы, три минуты в запасе – потом посмотрим, что произойдёт.
– Ты ещё здесь? – Раздался голос с больничной койки.
– Ага! А ты?
– И я здесь. – Он усмехнулся. – Ты точно фанат, или из обслуги больницы? Как ты сюда прошёл?
– Да какая разница. Слушай, а почему ты так и не стал президентом? В каком-то твоём фильме было такое, да и «Симпсонах» тоже обыгрывали эту тему.