— Да, здесь. А кто его спрашивает?
— Телевидение, дорогой Павел, телевидение! — внушительно продолжил голос. — Народы мира желают лицезреть Самого Счастливого Человека Года.
Павел открыл дверь и в коридоре возник популярный московский тележурналист, вслед за которым вошли еще несколько человек с камерами, осветительными приборами и сияющими физиономиями.
— Господа, я не брит, — опомнился Павел. — Да и переодеться надо.
— Ничего не надо, — оборвал телевизионщик. — Вся прелесть именно в том и заключается, что вы нас не ждали. Это здорово! Вы еще не отошли от шока, вас переполняют незнакомые доселе чувства, и народы мира будут счастливы вместе с вами, увидев, что вы, обычный рядовой труженик нашей страны, стали Самым Счастливым Человеком Года. Это гениально!
Он достал платок и, удовлетворенный произнесенной абракадаброй, шумно высморкался.
Павел хотел было скинуть с дивана неубранную после сна постель, но махнул рукой, плюхнулся в кресло и стал наблюдать, как расставляют осветительные лампы, настраивают камеры и проверяют микрофон.
Все вошедшие, как по команде, закурили и комната наполнилась ажурным сизым дымом.
— Итак, дорогие телезрители, — профессионально загундосил тележурналист, — перед вами Павел Бабиков, Самый Счастливый Человек Года. Вы видите, какой беспорядок вокруг, но мне думается, что в душе Павла еще большая неразбериха. Впрочем, сейчас он сам нам расскажет обо всем этом.
Черный микрофон застыл перед носом Бабикова, объектив камеры, не мигая, уставился ему в рот, и Павлу показалось, что из этой круглой синеватой сферы глядят на него миллиарды людей; людей, радующихся его удаче, завидующих, ненавидящих…
— Спасибо всем, — неожиданно для самого себя выпалил он. — Я постараюсь оправдать оказанное мне доверие и буду целый год Самым Счастливым Человеком.
Сказав это, Павел вспотел от напряжения и, вытирая лоб рукавом халата, обругал себя последним идиотом, но тут же и оправдал — уж больно ситуация необычная, хорошо, что хоть такая чушь в голову пришла.
— Скажите нам, Павел, — пришел на помощь журналист — вы уже ощущаете это новое необыкновенное чувство, столь нежданно привалившее к вам?
— Нет пока, — честно ответил Бабиков. — В данный момент я ощущаю только чувство голода.
— Ну и хорошо, — радостно бухнул телевизионщик. — Тогда мы вас покидаем. Отдыхайте. Готовьтесь. Приятного аппетита.
Вся компания поднялась, потушила сигареты в цветочной вазе и хлопнула дверью.
Павел облегченно выдохнул.
Сформировавшаяся было в мечте Бабикова яичница из трех яиц рухнула вместе со сковородкой, а заодно и самой мечтой при новом звонке в только что успокоившуюся дверь. Звонок был непродолжительным, но каким-то настойчивым, вкрадчивым и, как показалось Павлу, вопросительным.
«Кто бы это мог быть?» — подумал он, открывая дверь.
Следующее мгновение обрушило на бедного Бабикова тонну воспоминаний, несбывшихся надежд, безуспешных ожиданий у молчащего телефона и горьких, почти трагических разочарований.
На пороге стояла Лера. Да-да, Лера! И зря Бабиков, зажмурив глаза, пытался отогнать это реальное явление. В черной кожаной мини-юбке и розовой кофточке с белым зайцем на левой груди, с пышными золотистыми волосами, слегка прихваченными заколками-невидимками, смущенно улыбаясь, спрятав руки за спину, как влюбленная школьница перед учителем физики, на пороге стояла та самая Лера, в которую Павел влюбился еще в восьмом классе и целых семь лет пытался добиться ее расположения.
Тогда Лера была непреклонна. Она не обращала на юного Бабикова никакого внимания: не отвечала на его страстные послания в поэтической форме, не благодарила за пышные букеты цветов к каждому празднику. Да что букеты?! Она даже не здоровалась с ним при встрече. Словом, не замечала и все тут. Не существовало для нее никаких Бабиковых в природе, тем более что последняя изобиловала разнообразными Кириллами, Владиками, Антонами и бог еще знает кем, кого только не облагодетельствовала нежными ласками ее щедрая девичья натура.
Сколько раз Павел представлял себе, как раздастся звонок, он отворит дверь и перед ним…
И вот перед ним…
Павел молча смотрел в голубые глаза Леры и не двигался с места. Что ему надо делать в данный момент, он понятия не имел.
— Здравствуй, — застенчиво произнесла девушка и сделала шаг вперед.
— Здравствуй, — выдавил из себя Павел и отступил в глубь коридора.