Он молча смотрел на меня.
— Я увидел пожар и пошёл на него. Меня схватили солдаты.
— Хорошо сделали, — произнёс человек глухим, простуженным голосом.
— Что же теперь будет?
— Кто такой капитан Васин? — задал он встречный вопрос.
— Начальник здешней охраны.
— Начальник здешней охраны я, — сказал человек.
— Но кто вы? — воскликнул я.
Он не ответил и, помолчав, спросил:
— Зачем вы явились сюда?
— С научной целью.
Он слегка двинулся в кресле, словно от удивленья или негодованья.
— Ложь, ваша цель другая.
— Кто вы в конце концов? — спросил я. — Что вам от меня надо?
— Ваша цель нам известна.
— Тут какая-то путаница, — сказал я. — Вы принимаете меня за другого.
— Ваша цель нам известна, — повторил он.
— Раз так, то какая? — спросил я.
— Сержант! — крикнул оп.
В глубине комнаты отворилась дверь, и там появилась фигура.
— Как чувствует себя госпожа?
— Госпожа почивает, — ответил сержант.
— Разбудите её.
— Но, капитан…
— Это необходимо.
Дверь закрылась.
— Так вы капитан Васин? — спросил я.
— Нет, я не капитан Васин и капитана такого не знаю. Но всё же я капитан, и вы можеге обращаться ко мне как к капитану.
— Послушайте, капитан, — сказал я. — Тут сплошное недоразуменье. Конечно, я проник сюда незаконным путём. Но судите сами, мне надо сделать работу. Я просто не хотел терять время, чтобы возвращаться обратно.
— Ничего у вас не получится, — сказал капитан.
— С чем?
— С вашим враньём. Вы человек благоразумный, и надо признать своё поражение.
— Да о чём речь? — выкрикнул я.
— Сержант! — снова позвал капитан.
Сержант появился в дверях.
— Госпожа одевается.
— Молите бога, — произнёс капитан.
Молчанье. Трепет свечи. Скрип кожи, бряцанье оружия, сопенье солдат за моей спиной. Затем дверь широко открывается, и оттуда неслышно выходит кто-то в белой одежде до пят.
— Осветите его, — приказывает капитан.
Солдат поднимает свечу и подносит её к моему лицу. Я замечаю, что подсвечник стар и красив, он прямо-таки антикварный.
Капитан говорит:
— Простите, что беспокоим вас, госпожа. Но благоволите сказать, знакомы ли с этим человеком?
Молчанье.
— Вглядитесь, вглядитесь, — настойчиво просит капитан. — Он нарядился в шутовские одежды. Но это он. Достаточно вашего слова.
Молчанье.
— Зря вы печётесь, — говорит капитан, — этот злодей умыслил на вас. В конце концов, он поджёг усадьбу.
Молчанье.
— Зажгите вторую свечу, — приказывает капитан, — быть может, тут мало света. Сержант, возьмите свечу на спинете.
Сержант направляется ко мне и зажигает вторую свечу от пламени первой.
— Приподнимите! — приказывает капитан.
Сержант поднимает свечу над собой и медленно отступает к окну. Свеча разгорается и освещает комнату. Всё ближе, ближе к фигуре в белом, и наконец вся она предстаёт в мерцающем свете. И первое, что выплывает из тьмы, это красный берет. Я вскрикиваю и бросаюсь к ней.
— Леста!
— Хватайте его! — кричит капитан.
На меня кидаются сзади, валят на пол, выламывают руки, я кричу придушенно:
— Леста!
Но кто-то ещё бросается сверху, мне всё тяжелей, дышать нечем. Я погружаюсь в душную тьму…
Трясут, трясут. Кажется, льют воду. Что-то бормочут.
— Николаич! Ты что, Николаич…
Открываю глаза. Надо мной встревоженный Егорыч с кружкой воды. Я весь в холодном поту.
— Ты что, Николаич? Приснилось? Так кричал, так кричал…
Мысль о розыгрыше. В самом деле, молодой неопытный учитель. Самоуверенный с виду. Пытается отойти от программы, «строит из себя москвича». Эту фразу, пущенную шепотком, я поймал мимолётом, хотя она могла быть отнесена не ко мне, а, например, к Камскову, прожившему долгое время в Москве у бабушки.
Первый урок я начал с Пушкина, а не с Островского, как то полагалось. Пушкина в нашей семье обожали, три года я ходил на пушкинский семинар в институте, слушал лекции пушкинистов. Без Пушкина я просто не мог обойтись, свой первый урок не мыслил без Пушкина. Так и начал его, хотя директор привёл меня в девятый, а не восьмой, как я рассчитывал, класс.
— А Пушкина мы уже проходили, — произнёс тогда Толя Маслов.
Я отвечал, что о Пушкине можно говорить в любом классе, что ни один русский писатель послепушкинской поры не писал без Пушкина «в уме», а в конце концов предложил организовать внеклассный пушкинский семинар.