Смена закончилась несколько часов назад, и лагерь спал. Походные палатки и дюжина груженных товаром телег уже давно канули во тьму подземелья, мгновенно наступавшую каждый раз, когда гномы гасили костры. В этот поздний час, когда караванщики накапливали силы перед следующим длительным переходом, в лагере горел всего лишь один костер, вокруг которого расположилась троица полусонных гномов.
Район был спокойным, тварей здесь не водилось, и Железный Карл выставил сегодня караул не столько из соображений безопасности или соблюдения необходимых формальностей походной жизни, сколько в целях укрепления расшатавшейся за время двухнедельного отдыха в столице дисциплины. Часовые понимали истинную причину действий командира и поэтому не особо усердствовали: не тратили силы и время на бессмысленные шатания вокруг лагеря и не обращали внимания на то и дело доносившиеся из темных углов огромной пещеры пугающие завывания нотанов, мандриготов и прочих безобидных представителей местной фауны. Хауптмейстер Зингершульцо и его друг Зигер по прозвищу Скрипун были опытными бойцами, чтобы дергаться по таким пустякам. Вечная ночь, царившая в пещере, могла испугать душераздирающими криками да воплями лишь новичков, никогда не ходивших с караваном по юго-восточному торговому тракту.
Караванщики с толком использовали выпавшие на их долю часы вынужденного бодрствования и совмещали несение вахты с подготовкой снаряжения для предстоящего похода. Удобно устроившись на мягких топчанах возле костра, Зингершульцо и Зигер важно, со знанием дела, наставляли нового в отряде бойца по имени Гифер в нелегком искусстве подготовки брони.
– Мажь гуще, не скупись! – бурчал Пархавиэль, внимательно следя за неуверенными движениями новичка. – Кунгутная смола в отличие от обычной быстрее впитывается в ткань и усыхает. Как только корка образовываться начнет, так сразу же второй слой клади.
– А за ним и третий не забудь! – не упустил возможности сказать свое веское слово Зигер, пытаясь вырвать тряпку из неумелых рук Гифера и промазать еще не обработанный участок куртки вместо него.
– Отстань от парня! – прикрикнул на чересчур заботливого наставника Пархавиэль, сильно ударив Зигера по рукам. – Пускай сам учится, неумехи нам в отряде не нужны!
– Научусь, научусь… – поддакнул Гифер, тяжело вздыхая и стирая пот со лба перепачканным рукавом, а затем продолжил тщательно втирать в куртку вязкую и липкую смесь черного цвета с тошнотворным противным запахом. – Да только смысла в этом не вижу. Странные правила у вас в отряде, причудливые: вместо нормальных стальных доспехов кожанки, в которых еще деды ходили, броню всякой пакостью обтираете, да еще каким-то «гейнсом» травиться придумали…
Пархавиэль с Зигером, переглянулись и дружно, не сговариваясь, отвесили молодому, неопытному товарищу по звонкой оплеухе. Удары прозвучали одновременно, слившись в глухой шлепок и чуть ли не опрокинув подопечного лицом в костер.
– Дурак ты, Гиф, ох дурак, – просопел Зигер, глядя в глаза озадаченного новичка, – ты слушай, что тебе старшие говорят, да учись. Через пару смен сам поймешь что к чему.
– Зигер, заткнись! – вступил в разговор Пархавиэль. – Ты, Гифер, нас извини, мы сгоряча. Давай одежонку натирай, а я тебе пока разъясню, почему мы такие «странные». Ты на нашем маршруте впервой, многого не знаешь… Это у вас там, в северных проходах, все тихо да спокойно: окромя троглодитов да крысолаков, никого не водится. Ну, может быть, еще банды карлов озорничают, а здесь – полная веселуха, как Ворота минуем, так сразу поймешь… Местность дикая, и тварей там много всяких обитает. Я вот дорогой этой уже девятый раз топаю, каждый раз что-то новое встречаю…
– Что ужасно кусючее и тебя непременно сожрать норовит! – вновь встрял в разговор Зигер, подкидывая поленья в затухающий костер.
– Стальной доспех здесь не поможет, – продолжил Пархавиэль, бросив для острастки гневный взгляд на постоянно перебивающего его Зигера, – поскольку зверушки эти не столько клыками сильны, сколь ядовиты. Оно тебя лишь царапнуло, ты и не заметил, а после боя глядишь: по шкуре зуд нестерпимый, рвота и глаза на лоб от боли лезут. Мы многих схоронили, прежде чем поняли, в чем дело.
– И как же… – пролепетал не на шутку перепуганный Гифер. – Почему маршрут не закрыли и почему никто в Махакане об этом не знает?!
– Да потому, что треп есть треп, а дело есть дело! – повысил голос Пархавиэль, которого явно задели слова новичка. – Если бы Торговый Совет народу о тварях ядовитых рассказал, то изнеженные бездельники из столицы сразу бы бузу подняли: «смертельная угроза», «опасность для общества». Пришлось бы наш и еще парочку маршрутов закрыть, то есть сократить торговлю вдвое, а что это значит?
– Что?! – переспросил Гифер, озадаченный внезапно заданным ему вопросом.
– А то, балда, – Зингершульцо слегка шлепнул новичка ладонью по затылку, – что в дальних городах и шахтах голод начался бы, жрать нечего было бы. Пшеница вся как раз из Филании да Геркании идет, а окружными путями не навозишься!
– Так что же теперь, нам всем за общественный интерес передохнуть, костьми лечь?! – запаниковал Гифер, неустанно крутя головой из стороны в сторону и испуганно тараща выпученные от страха глаза то на невозмутимую фигуру сидевшего к нему вполоборота Зигера, то на каменное лицо хауптмейстера.
– Не паникуй! – резко прервал начинающуюся истерику сослуживца Зингершульцо. – На то мы и «солдаты внешнего кольца», чтобы жизнями ради общества рисковать и работу делать, что другим не под силу. Вместо того чтобы губой от страха трясти да планы дезертирства в башке строить, давай гуще одежонку мажь, не останавливайся! Чем лучше броня смолой пропитается, тем больше шансов, что когти тварей ее не прорвут.
– А если все-таки прорвут или прокусят? – задал вполне логичный вопрос уже немного пришедший в себя Гифер. – Что тогда?!
– Вот как раз на этот случай мы «гейнс» и пьем, – удрученно шмыгнул носом Зигер, которого каждый раз сильно коробило только от одного напоминания о зловонном и горьком противоядии. – Пойло, конечно, омерзительное, но жизнь многим спасло. Говорят, любую отраву перебороть может.
– Не совсем так, но, в общем, правильно, – неожиданно раздался позади стражи голос Железного Карла.
Гномы не слышали тихих шагов командира. Увлеченные беседой, они не заметили, как Карл подкрался сзади и уже около десяти минут внимательно слушал краткий курс выживания молодого бойца в исполнении двух непревзойденных знатоков военной жизни в целом и устава несения караульной службы в частности.
Часовые быстро вскочили на ноги, похватали оружие и вытянулись по стойке «смирно», не забыв при этом изобразить на растерянных лицах дежурную мину бдительности и служебного рвения.
– Вольно, разгильдяи, вольно, – как всегда невозмутимо произнес командир, повернувшись к солдатам спиной. – Зигер и ты, Гиф, возьмите фонари и проверьте периметр лагеря, а мы тут с вашим хауптмейстером потолкуем, как следует нести караул…
Когда солдаты ушли, командир повернулся к Пархавиэлю лицом. Зингершульцо давно знал командира, но только теперь понял, почему Карл все время отворачивался от костра и предпочитал отдавать приказы, стоя к подчиненным спиной. В непосредственной близи от яркого пламени блеск железной маски был ужасен. Не только лицо, но и все тело командира, казалось, было объято огнем. Складывалось впечатление, что беснующиеся в быстрой пляске языки пламени не отражались от гладко полированной поверхности металла, а шли изнутри, пытались пробиться сквозь живую плоть, избавиться от оков бренного тела и охватить весь мир демоническим огнем.
Карл походил на кровожадного акхра, пришедшего из пышущих пламенем недр земли за душами грешников. Гордая осанка прирожденного вождя и строгий, вкрадчивый голос усиливали зловещий эффект сопричастности гнома к силам зла и парализовали волю находившихся рядом.
Судьба сталкивала Пархавиэля с разными гномами, в том числе и с теми, кто, не жалея ни денег, ни сил, пытался создать вокруг своей весьма заурядной персоны ореол таинственности и страха, воздействовать таким примитивным образом на окружающих ради достижения своих мелких корыстных целей: уважение, подчинение, деньги, карьера.