– Эпизоды синусовой аритмии, – вычитал я. – Наверное, это говорит о том, почему моё сердце бьётся не ритмично, – догадался я. – А это что за хрень? Признак ранней репозялирации… Чего? Реполяризации желудочков.
Мне стало жутко, и я принялся искать дальше, что за фрукт – ранняя реполяризация желудочков. По первой ссылке была длинная научная статья с какими-то графиками, умными словами по типу сегмента ST, электрической оси сердца – в общем, я ничего не понял. Открыв вторую ссылку я наткнулся на ещё одну внезапную смерть.
Картинка сложилась, уж слишком много внезапных смертей. Дышать становилось всё труднее, голова мутнела, грудь словно сжимали в тиски. Я хаотично бегал по интернету и сплетал свои ощущения со всякими болезнями. Ишемическая болезнь сердца, расслоение аорты, сердечная недостаточность – у всех этих заболеваний были мои симптомы.
Я вскочил с кресла; в глазах моих потемнело и повело мою тушу куда-то в сторону. Я сразу сообразил, что пришло моё время, проковыляв дальше схватился за дверной проём, зашвырнул себя в спальню и лёг на кровать умирать.
Моя девушка в то время крутилась на кухне.
– Солнце, пойди сюда срочно, – окликнул я её.
– Сейчас. Что случилось?
– Срочно, говорю.
На кровати меня понесло в разные стороны, ноги и руки дёргались сами собой; сердце билось хаотично и выполняло в груди акробатические трюки; тело словно прижало надгробной плитой; ладони потели; в голове – туман.
– Тебе плохо? – спросила Катерина, вбежав в спальню.
– Да, да! – крикнул я и пробормотал вышеописанные симптомы.
Она мигом переменилась в лице: бледность расползлась по щекам, а глаза загорелись красным огоньком.
– Позвони в скорую и маме потом, – добавил я.
– Сейчас, – дрожащими руками она потянулась за телефоном и набрала номер экстренной службы.
Дальше я слышал разговор:
– Скорая Москвы, говорите.
– А-а, здравствуйте, человеку плохо, – затем она обратилась ко мне. – Что болит?
– Сердце, – протянул я.
– Сердце болит, что делать?
Оператор начал спрашивать всякую ерунду: имя, фамилию, отчество, количество полных лет. Также несколько раз мы вместе описывали симптомы, словно как в «сломанном телефоне». Человеку нужна моментальная помощь, но вместо того, чтобы отправить машину по адресу сразу, мы с радостью ведём беседы про бюрократию, хорошо что хоть не про погоду на Эквадоре. В городских поликлиниках на это постоянно жалуются пациенты. А врачи, в свою очередь, сетуют на систему, что вынуждает их поставить свой долг на второй план, чтобы успеть подготовить всю отчётность за смену.
Прошло около пяти минут до того, как я услышал заветную фразу:
– Ожидайте прибытие машины.
– А что сейчас делать то? – перебила девушка.
– Вы ему кто? В сознании он? Дышит?
– Я его девушка. Да, да.
– Ну накапайте ему пятьдесят корвалола. Есть у вас такой?
– Нет.
– Ой, надо бы купить.
– Хорошо, а сейчас то что? – в панике бормотала она.
– Ждите машину, она приедет через несколько минут. Ну что делать, если у вас корвалола нет.
Девушка всхлипнула и бросила трубку.
Затем она открыла окно в комнату, сорвала с моей груди футболку и взяла меня за руку.
– Скорая уже едет, всё будет хорошо, – говорила она, но я не внимал к её словам. Я мыслями погрузился в вопрос, что будет после меня. Как я умру? Как я почувствую, что тело моё охладело и каков будет мой последний вдох? Я слышал как бьется моё сердце, с паузами и провалами, и всё думал – в какой момент оно смолкнет навечно?
– Я так и не дописал книгу, – протянул я.
– Ты допишешь, допишешь все свои книги, – говорила девушка, между делом набирая телефон мамы. Та взяла трубку сразу же. – Алло, Елена Юрьевна. Да, здравствуйте, приезжайте скорее. Липе плохо.
Да, это моё имя – Липон или Липа.
– Я уже здесь, паркую машину, – раздалось из трубки.
Удивительное это дело – материнский инстинкт.
– Мама скоро будет, – обратилась ко мне Катерина, но и это уведомление я пропустил мимо ушей. Я лежал и думал о том, что даже если и не умру, то стану овощем, перееду жить в санаторий или хоспис, где буду выгуливаться на каталке каждый день по часу или два. Мысли мои печальные переплетались между собой, словно ниточки, затем исчезали, а после – рождались новые. Скорая приехала уже минут через десять, экипаж состоял только из фельдшера, молодого короткостриженого парня спортивного телосложения, даже симпатичного на лицо. Он снял кардиограмму, померил температуру, взял кровь на сахар и принялся расспрашивать где и что болит.