– Ну и что! А чем мы-то хуже? Лысая гора на Украине, но у нас-то в Подмосковье тоже есть всякие горы. Наверняка среди них найдутся лысые. А вдруг там тоже ведьмы собираются? – не унималась Дашка.
Я задумалась. Действительно. Горы, конечно, есть. Воробьевы, например. Очень сомневаюсь, чтоб там кто-то решился устроить шабаш. Если только какие-нибудь местные готы. А вот где-нибудь в местах менее доступных, безлюдных, как знать… Например, в деревне, где живут мои бабушки. Там высокие лесистые холмы, обрывистый берег реки, да еще старый замок на горе. А о нем много всяких легенд рассказывают. О шабаше я не слышала. Но ведь можно проверить. И тут меня словно кто-то подтолкнул, с языка сорвалось:
– Действительно, чем мы хуже?! Вдруг нам повезет, и мы увидим шабаш, – и тут же спохватилась: – Только вот что, сначала сходим в церковь за святой водой.
Про святую воду – это я сразу догадалась. Мало ли что там, на этом шабаше, а так – плеснул святой водичкой, и все ведьмы врассыпную, шипя и плюясь. Дашка подумала и согласилась.
Хорошая штука – Интернет! Набрала в поисковике «шабаш» – и читай. Информации очень много, от некоторых сведений бросало в дрожь. Оказывается, ведьмовские сеймы, или, как их прозвали, «шабаши», по поверьям, происходили где угодно и когда угодно, кроме ночей с субботы на воскресенье и главных христианских праздников. Излюбленное время разгула нечисти: неделя перед Рождеством Христовым, Вальпургиева ночь – с 30 апреля на 1 мая, или в русской традиции – Юрьев день. Так же ночь на Ивана Купалу и еще 31 октября. Ведьмы и колдуны слетаются на шабаш в назначенное время и место. Черный повелитель наделяет их способностью к чародейству и волшебству, за это они поклоняются ему, отвергают Бога, топчут распятие, плюют, поносят Христа. И всячески бесчинствуют. Они отчитываются перед чертом в своих злодеяниях, и те, кто недостаточно злобствовал, наказываются кнутом. После официальной части приходит пора пира. Тут мнения в Интернете расходятся, в одних источниках говорится о лошадином мясе, в других – о поедании младенцев. В воспоминаниях участниц шабаша говорится о хлебе, мальвазии (сорт вина), запеченном мясе. Но главное не в еде, а в ритуалах. Вот ритуалы-то меня и напугали больше всего. Что же это получается, они там людоедством, что ли, занимаются? Ужас какой! Бр-ррр!
Да может ли это быть правдой? Что-то не верится. К тому же в других источниках говорилось о том, что шабаши как таковые всего-навсего отголоски языческих празднований весеннего равноденствия, начала посева, солнцестояния и так далее. Наши предки полностью зависели от природы, верили во множество богов, поклонялись солнцу, одним словом, все очень мило и невинно. Некоторые историки утверждают, что шабаши придумали церковники во времена «охоты на ведьм». Мол, само название «шабаш» происходит от еврейского «шаббат» – суббота, священный для иудеев день. Средневековая инквизиция преследовала любое инакомыслие. Вот и гребла под одну гребенку всевозможных знахарок, ведуний, странствующих чародеев, а заодно инородцев – евреев и мусульман. А на самом деле все они были белые и пушистые.
Читала я, читала и устала. Поняла одно – дыма без огня не бывает. Скорее всего, истории про шабаши – выдумки, у нас во всяком случае. Если и происходит что-то, то так – чисто потусоваться.
Но другая подспудная мысль точила меня.
Что – если?
Соблазн – великая вещь.
Я сдалась. И в самом конце апреля позвонила Дашке.
– Едем, – выдохнула в трубку, и услышала в ответ «Йессс!». Даша была в восторге.
Посовещавшись, мы поняли, что у нас могут возникнуть некоторые трудности. Во-первых, мои благочестивые и глубоковерующие бабушки ни за что не отпустят нас ни на какой шабаш. Нет, мы не собирались говорить им о цели нашего приезда, но мы должны были как-то объяснить, зачем нам понадобилось ночью тащиться на гору. Меня терзали сомнения: а стоит ли вообще попадаться старушкам на глаза. Ведь все равно не поймут и не отпустят. У Дашки на это счет тоже имелись соображения.
– Помнишь, ты говорила, что твоих бабулек в деревне считают ведьмами?
– И что? – напряглась я.
– Так, может, они тоже, ну… на шабаш летают, – с невинным видом предположила Дашка.
– Ты что? Совсем тю-тю?! – возмутилась я, покрутив пальцем у виска. Всему есть предел. Если бы ее услышали бабульки, обиделись бы, наверное, хотя кто их знает… Сразу почему-то представилась картинка: сестры лихо оседлали ухват и метлу, взвились в поднебесье и понеслись с визгом и уханьем. Я помотала головой, прогоняя наваждение. – Не выдумывай, – посоветовала Дашке.