— Да-да, Лаврентий Павлович, — впервые осмелился перебить его секретарь. — Церковь заняла правильную позицию, пробуждая и укрепляя патриотические чувства среди верующих.
— Совершенно верно, — кивнул Берия. — И верующих настраивала на победу, а их в нашей стране все еще много. Очень много. Слышали, наверное, такую поговорку: на войне атеистов не бывает?
— Конечно, Лаврентий Павлович.
— Не на пустом месте появляются такие поговорки. Также не следует забывать и о материальной поддержке, которую церковь оказала государству. Епархии переливали в металл колокола, жертвовали церковную утварь и крупные денежные суммы. А некоторые священники принимали активное участие в партизанском движении. Поэтому, суммируя все вышесказанное, мы обязаны в кратчайшие сроки найти преступников, зверски убивших в Мытищинском районе настоятеля одной из церквей — отца Иллариона. Найти и покарать их по всей строгости нашего закона.
— Полностью с вами согласен, Лаврентий Павлович.
— Это хорошо, что вы согласны, — посмотрел на собеседника Берия. Взгляд его был настолько пронзительным, что собеседник на секунду задержал дыхание.
— Я могу как-то посодействовать? — робко поинтересовался он.
— Не только можете, но и должны в соответствии с новыми обязанностями. Я потому и пригласил вас, чтобы посоветоваться. Как вы считаете, не следует ли напечатать в двух-трех центральных газетах статьи о происшествии в селе Челобитьево и о том, что партия и правительство взяли расследование под свой личный контроль с тем, чтобы убийцы не ускользнули от правосудия?
— Это хорошая идея. Я готов обдумать ее и дать поручения соответствующим периодическим изданиям.
— Обдумайте и дайте. Только не торопитесь. Нельзя этими статьями спугнуть преступников.
— Я готов, Лаврентий Павлович, представить вам для ознакомления черновики статей через неделю.
— Договорились. Жду вас в следующий вторник.
Кивнув, секретарь ЦК ВКП(б) удалился. А нарком, глянув на циферблат настенных часов, бросил отточенный карандаш на стол и вызвал помощника.
— Комиссара Урусова ко мне, — распорядился он. — Срочно!
— Слушаюсь, товарищ нарком.
Через двадцать пять минут начальник Московского уголовного розыска Александр Михайлович Урусов вошел в кабинет Берии.
— Вот такая, значит, картина, товарищи, — остановился у своего стола майор Иван Старцев. Постукивая кончиком трости по ножке стула, он добавил: — И вот что я еще скажу. Никогда я не видел комиссара Урусова таким мрачным и озабоченным. Не иначе задачу ему ставили там. — Иван многозначительно кивнул в сторону ближайшего окна, из которого были видны башни Кремля.
— И сколько же нам дали времени, Харитоныч? — мрачно пробасил капитан Егоров.
— Ровно пять дней. В следующий понедельник утром я обязан доложить Урусову результаты.
— Вот это да, — присвистнул капитан Бойко.
Старшие лейтенанты Баранец и Горшеня тоже не выказали восторга. Лишь фронтовой товарищ Старцева майор Васильков распахнул створки окна, уселся на широкий подоконник, закинул в рот папироску и по-деловому предложил:
— Стало быть, надо быстренько изучить дело, побеседовать со следователем из Мытищинского УВД, встретиться с участковым из Челобитьева и начинать работать.
Иван с благодарностью посмотрел на друга:
— Вот это другой разговор. Распределяем обязанности и приступаем…
Оперативно-следственная группа майора Старцева в Московском уголовном розыске по праву считалась одной из сильнейших. Основной костяк сложился еще в начале войны. Старцев влился в нее в сорок третьем, а всего через год возглавил, заняв должность старшего следователя. Последним пополнением стал майор Васильков, зачисленный в группу стажером после демобилизации в июне сорок пятого года. Группе поручали расследование самых запутанных и, казалось бы, безнадежных преступлений. Офицеры неплохо с этим справлялись.
Случались, правда, у сыщиков Старцева и неудачи, как, например, с одним из скупщиков краденого, обитавшим возле знаменитого Хитрова рынка. За ним долго следили — хотели взять скупщика с поличным. А в самый ответственный момент нагрянувшие с ордером на арест муровцы обнаружили в квартире еще теплый труп с перерезанным горлом. Вместе с убитым скупщиком канули в небытие и все сведения, в которых так нуждались следователи МУРа.