Самый страшный зверь
У нас в мире завелся зверь: сильный, смелый и хитрый, с резкими чертами хищника, быстрый и по-звериному ловкий, самый страшный зверь, которого только знало человечество — мортис. Эти существа внешне похожи на нас, людей, но вместо ногтей у них аккуратные сероватые когти. Твердые на ощупь, небольшие и слегка загнутые, они могут быть страшным оружием. Вторая отличительная черта: если подойти к ним на расстояние вытянутой руки, то слегка, почти неощутимо, повеет мертвечиной. Мы их так и называли — мертвяки.
Откуда они взялись, никто не знал, но строились различные предположения: одним из самых ходовых был зомби-апокалипсис. Эта версия, по сути, не выдерживала никакой критики, но была необыкновенно популярна, занимая первое место. Единственное, что говорило в пользу зомби — так это то, что мортисы не были живыми. Этот факт, от которого вставали волосы дыбом, обнаружился совершенно случайно.
Я уже говорил, что внешне мы похожи. Так вот, в больницу как-то попал ребенок мортиса. То есть тогда думали, что человека, не заостряя внимание на необычной деформации ногтей, которая в сравнении с остановкой сердца выглядела ничего не значащей мелочью. У него не билось сердце, и врачи всеми силами пытались вернуть того к жизни. Как вдруг, ребенок открыл глаза, спросил, где мама, встал и ушел. К слову сказать, сердце врачи так и не запустили.
С этого случая начались целенаправленные исследования. Мортисов, и больших и малых, стали отлавливать и исследовать. Перво-наперво проверяли работу сердца. Не билось. Ни у одного. Даже у плода в утробе матери (тогда нам повезло, и мы поймали беременную самку мортиса).
Во всем же остальном эти существа не были похожи на оживших мертвецов: отсутствовало трупное разложение, если не считать несильного запаха, питались они так же, как и люди, сырого мяса не ели, и тухлого тоже, людей и себе подобных не кусали.
Вторая по популярности версия: генная мутация. Она переплеталась с генной модификацией, и разграничения между ними были размазаны. Или ученые что-то намудрили и сейчас только делают квадратные глаза, или эволюция где-то дала сбой.
Третья версия заключалась в том, что мортисы не от мира сего. Да-да! Причем, это предположение лишь малым процентом отставало от двух предыдущих. Будто бы они проникли через какие-то мифические порталы или подобные м-м-м… устройства. Несмотря на кажущуюся абсурдность, версия прижилась, и теперь общество разделилось на три лагеря: по числу популярных интерпретаций одного конкретного факта — существование отличной от людской формы жизни.
А потом стали пропадать люди. В основном дети и из отдаленных селений. Раньше бы подумали на диких зверей, в тех местах водились и медведи, и волки, и рыси, но нашлись такие свидетели, которые утверждали, что видели рядом мертвяков. А раз ополоумевший отец пропавшей девочки лет семи с пеной у рта доказывал, что мертвяк держал его дочь у себя на коленях, бок у той был разодран, его руки по локоть в крови, и рот так же измазан кровью.
Слухи катились быстрее снежного кома при сходе лавины, и стали организовать отряды охотников для отстрела мортисов. В них состояли, в основном, охотники на волков и медведей: повидав в своей жизни многое, им были не страшны ни мертвяки, ни другие звери.
Наша группа вышла на охоту в ночь по заявке родителей о пропавшем сыне: мальчик шел через поле в соседнее село в одну улицу, но так и не дошел. Родители думали, что он у соседей, а те думали, что мальчик просто передумал и не пришел. Хватились вечером, и, считай, весь день был потерян.
Наш постоянный отряд собрался быстро: в последнее время исчезновения случались часто, раза два в неделю, и мы были готовы ко всему.
Почти сразу же напали на след взрослого мертвяка: он уводил нас вниз по реке, туда, где жил пропавший мальчик.
***
Хриплое дыхание с трудом пробивалось через горло. Ноздри раздувались, внюхиваясь в наполненный запахами воздух.
Бежать.
Бежать подальше от гнезда.
Увести хищников.
Резкий человеческий запах резал обоняние, вызывая тошноту.
Вниз, по реке, лишь бы не заметили следа, ведущего в горы.
***
Плутали мы знатно, зигзагами, постоянно возвращаясь на одно и тоже место, и ходили кругами. Каким бы зверем ни был этот мертвяк, а в искусстве запутывания следов он являлся мастером.
Мы двигались за ним хвостиком два дня. Потом, вдруг, след разделился: один уходил в горы, другой вился так же вниз по реке. Внимательно изучив оба, мы пришли к выводу, что след принадлежит одному мертвяку, и свежий к тому же.
Тогда командир отряда, завзятый медвежатник, принял решение разделиться: четверо спускаются вниз по реке, а остальные четверо поднимаются в горы.
Надо сказать, что эти мортисы — сильные и выносливые зверюги: дабы так скакать по горам, как это делали мы, выносливые и закаленные мужики, нужно обладать недюжинной силой и ловкостью.
***
Заметили!
И разделились.
Один, два, три, четыре хищника ушли вниз по реке, и столько же стали подниматься в гору.
Хитрые твари.
***
Иногда нам вдалеке мерещился размазанный силуэт взрослого мужчины. Тогда мы прибавляли ходу, и, дойдя до предполагаемого места, где его видели, находили следы недавнего инородного пребывания: сломанную свежую ветку, нечеткий отпечаток ноги, слегка примятую траву, свидетельствующие о том, что здесь прошел человек. Или мертвяк.
Самое удивительное было в том, что, когда связывались со второй половиной отряда, их отчеты были такие же: видели силуэт, идут по следу, сдвинутый камень, примятая трава и отпечатки ног на мягком грунте. Разве такое может быть? Чтобы, кто бы то ни был — хоть мертвяк, хоть зверь, хоть человек — находился в двух разных местах одновременно? Мистика, да и только.