Серьезно. Я имею в виду, ну это же правда было забавно. В некотором душераздирающе печальном роде.
— Отец Доминик, вы что, издеваетесь? — спросила я, отклонившись и посмотрев на него сквозь слезы. — Ничего не будет хорошо. Понятно? Ничего никогда уже больше не будет хорошо.
Может, отец Дом был не мастак в объятиях, но с носовыми платками у него все было в порядке. Он выудил свой из кармана и начал вытирать мне лицо. Я видела, как падре раньше делал то же самое в школе с малышами, которые ревели из-за того, что уронили мороженое, и прочей ерунды. У него это в самом деле отлично получалось.
— Ну же, Сюзанна, — возразил он, легкими касаниями стирая мокрые ручейки на моих щеках. — Это неправда. Ты же понимаешь, что это неправда.
— Падре, я знаю, что так оно и есть. Джесса больше нет, и я одна во всем виновата.
— Каким образом? — Отец Ди неодобрительно посмотрел на меня. — Сюзанна, это вовсе не твоя вина.
— Нет, моя. Вы же сами сказали. Мне следовало позвонить вам сразу же, как я поняла, кто такой Джек. Но я этого не сделала. Я решила, что и сама справлюсь. Подумала, что это плевое дело. А теперь смотрите, что из этого вышло. Джесс исчез. Навсегда!
— Трагично, — согласился отец Доминик. — Не могу представить себе большей несправедливости. Джесс был тебе хорошим другом… нам обоим. Но дело в том, Сюзанна… — Он умудрился почти полностью вытереть мои слезы и убрал платок. — Джесс долгие годы блуждал по земле, живя какой-то полужизнью. Теперь же его несчастья закончились, и, возможно, он сможет наконец насладиться заслуженным покоем.
Я, сощурившись, посмотрела на падре. О чем это он?
Должно быть, он заметил мое скептическое выражение лица, так как решил развить свою мысль:
— Ну же, Сюзанна, подумай. Сто пятьдесят лет Джесс был заточен в некоторого рода небытии, между прошлой жизнью и последующей. И хотя можно сокрушаться о том, каким образом это произошло, он наконец сделал шаг к своему конечному пункту назначения…
Я отшатнулась от отца Ди. В действительности я даже вскочила с банкетки. Сделав пару шагов, я развернулась, пораженная его словами.
— Что вы такое говорите? Джесс находился здесь не просто так, у него была на то причина. Не знаю, какая, и не уверена, что он сам это знал. Но что бы это ни было, предполагалось, что Джесс задержится тут, в этом «небытии», пока все не уладит. А теперь он никогда не сможет этого сделать. Теперь он никогда не узнает, почему оставался здесь все это время.
— Я понимаю, Сюзанна, — произнес отец Доминик голосом, который показался мне раздражающе спокойным. — И, как я и говорил, это прискорбно. Но несмотря на это, Джесс отправился дальше, и нам следует по меньшей мере порадоваться, что он обрел вечный покой…
— Господи! — Я снова кричала, но меня это не волновало. Я была в ярости. — Вечный покой? Да откуда вам знать, что он нашел именно его? Вы же не можете этого знать.
— Да, — тихо согласился отец Ди. Я видела, как тщательно он подбирает слова. Словно я была бомбой, которая взорвется, если он скажет что-то не то. — Ты права, я этого не знаю. Но в этом и заключается разница между нами, Сюзанна. Понимаешь ли, у меня есть вера.
Я пересекла комнату в два широких шага. Не знаю, что я хотела сделать. Несомненно, я не собиралась его бить. Я к тому, что, может, спровоцировать мой гнев и крайне легко, но не стану же я ходить и раздавать тумаки священникам направо и налево. Ну, по крайней мере, отцу Дому не стану. Он же мой кореш, как говаривали мы в Бруклине.
Но, кажется, я все равно хотела его встряхнуть. Схватить за плечи и попытаться втрясти в него немного здравого смысла, поскольку слова, судя по всему, не помогали. Нет, ну серьезно, вера у него есть. Вера! Как будто вера когда-либо работала лучше старой доброй взбучки.
Но не успела я до него добраться, как услышала, что сзади кто-то откашлялся. Обернувшись, я увидела стоящего в дверях Энди. На нем были джинсы и футболка с надписью «Добро пожаловать в «Утконос», а на бедрах болтался пояс с инструментами.
— Сьюз, отец Доминик, у вас все в порядке? — обеспокоенно спросил Энди. — Мне показалось, что кто-то кричал.
Отец Доминик поднялся с банкетки.
— Да, — серьезно ответил он. — Ну, Сюзанна беспокоится — и совершенно небезосновательно — по поводу, э-э, печальной вчерашней находки на вашем заднем дворе. Эндрю, она попросила меня освятить дом, и я, разумеется, согласился. Однако я оставил Библию в машине…
Энди тут же оживился.
— Хотите, я за ней схожу, падре?
— О, это было бы замечательно, Эндрю, — кивнул отец Ди. — Просто замечательно. Она должна лежать на переднем сидении. Как только ты ее принесешь, я немедленно приступлю к делу.
— Нет проблем, падре, — просиял Энди и вышел из комнаты. Легко радоваться, если ты, как Энди, не имеешь ни малейшего понятия о том, что происходит в твоем собственном доме. Я имею в виду, что он в это все не верит. Он и не подозревает о существовании другой плоскости бытия, отличной от нашей. И понятия не имеет, что люди из этой самой другой плоскости бытия пытаются меня прикончить.
Или что я была влюблена в того парня, чьи кости он вчера откопал.
Как только я услышала удаляющиеся вниз по лестнице шаги Энди, я повернулась к падре:
— Отец Ди…
— Сюзанна, я понимаю, как тебе тяжело, — устало перебил меня он. — Джесс был особенным. И я знаю, что он много для тебя значил…
Я не могла в это поверить.
— Отец Ди…
— …Но все дело в том, Сюзанна, что Джесс сейчас в лучшем мире. — Не переставая говорить, падре пересек комнату, вышел в коридор и через секунду вернулся с черной сумкой, которую, очевидно, оставлял за дверью. Поставив сумку на мою незаправленную кровать, отец Дом начал доставать оттуда всякую ерунду. — Нам с тобой просто придется в это поверить и жить дальше.
Я уперла руки в бедра. Не знаю, повлияло ли так сотрясение или то, что моего парня изгнали в другой мир, но, кажется, во мне резко повысился уровень язвительности.
— Я верю, отец Дом, — сообщила ему я. — Я очень даже верю. Верю в себя и верю в вас. Поэтому я знаю, что мы сможем все исправить.
Отец Доминик как раз поднял какой-то фиолетовый кусок ткани в виде ленты к губам и, поцеловав ее, надел на шею. Услышав мои слова, он удивленно распахнул свои ярко-голубые, как у младенца, глаза.
— Все исправить? Что исправить? Что ты имеешь в виду, Сюзанна?
— Вы знаете, что я имею в виду. — Ведь он действительно знал.
— Я… — Отец Дом достал какую-то металлическую штуковину, выглядящую как ложка для мороженого, и сосуд с жидкостью, которая, вероятно, была святой водой. — Я, разумеется, понимаю, что нам придется иметь дело с Марией де Сильва Диего. Это тревожит, но мне кажется, что мы хорошо подготовлены, чтобы удержать ситуацию под контролем. И мне надо будет встретиться с этим мальчиком, Джеком, чтобы должным образом проинструктировать его о приемлемых методах медиаторства, среди которых экзорцизм, как тебе известно, находится на последнем месте и должен использоваться лишь в крайнем случае. Однако…
— Я не об этом, — покачала я головой.
Отец Доминик оставил подготовку к освящению дома и поднял голову.
— Не об этом?
— Нет. И не делайте вид, будто вы не понимаете, о чем я.
Падре поморгал, напомнив мне Клайва Клеммингса.
— Я на самом деле не понимаю, Сюзанна. Что ты имеешь в виду?
— Я хочу его вернуть, — ответила я.
— Кого вернуть? — Ночь, проведенная отцом Домом за рулем, давала себя знать. Он выглядел усталым. Как для шестидесятилетнего, отец Доминик был привлекательным мужчиной, и я не сомневалась, что половина монашек и большинство женщин-прихожанок миссии были в него влюблены. Не то чтобы он обращал на это внимание. Известие о том, что падре считался, хоть и пожилым, но красавчиком только смутило бы его.