Но он не убежал.
ДЕСЯТЬ
Вместо этого он подождал секунду, поднялся и, используя дверной косяк как прикрытие, занял огневую позицию. Его преследователь был фантомом — размытая тьма на фоне тьмы — быстрым и бесшумным, но его заманили, поверив, что Виктор бежит, а она преследует; нападающий, контролирующий ситуацию.
Он выстрелил в нее двумя последними патронами, и пули попали ей в грудь, нанеся двойной удар.
Она скривилась и упала, пистолет выпал из ее руки. Он загрохотал по твердому полу.
Он подошел. Осторожно, несмотря на то, что должны были быть смертельные раны, но без промедления. Он хотел получить ответы до того, как она умрет. Она лежала на спине, ее голова, руки и туловище были неподвижны и неподвижны, а ноги корчились. Он мог слышать болезненное дыхание, которое было частым, как пулемет. Ее правая рука была прижата к двойным отверстиям в груди.
— На кого ты работаешь?
Она не ответила. Она застонала и попыталась наклонить голову, чтобы увидеть его. Он увидел слезы, блестевшие в ее глазах. Костная структура ее лица была заметной — четкая линия подбородка и скулы — но не выглядела нездоровой. Он не был уверен в ее этнической принадлежности только по внешнему виду. Ее кожа была лишь немногим темнее, чем у него, а он был бледен, но в чертах ее лица он уловил персидский намек: дугообразные брови, пухлые губы и большие глаза. Эти глаза были такими же темными, как и у него, а ее волосы еще темнее.
— Каглаян? он спросил. 'Принц?'
У нее было тело атлета, стройное, но сильное. Ее хорошо воспитали. Хорошее питание отразилось на ее росте и плечах.
Виктор сказал: «Если ты мне не скажешь, я усугублю боль».
Она не говорила. Когда он приблизился, ее быстрое дыхание стало громче.
— Гораздо хуже, — добавил он. «В данный момент вы можете подумать, что это невозможно, но вы должны поверить мне, когда я говорю, что всегда может быть больше. Если ты расскажешь мне все, что я хочу знать, тогда вместо этого я смогу заставить все это исчезнуть. Нет больше боли. Больше никаких страданий.
— Ладно, — выплюнула она между вдохами, и он остановился. 'Я вам скажу.'
'Я жду.'
«Пожалуйста, — сказала она, — я всего лишь стрелок».
«Поверьте мне, когда я говорю, что вы не хотите, чтобы я стал нетерпеливым».
Виктор сделал еще один шаг, теперь уже достаточно близко, чтобы увидеть, что между пальцами ее правой руки не просачивается кровь.
Он не мог видеть другую руку.
Он двигался, прежде чем рука дернулась, тусклый свет поймал четкие линии маленького запасного пистолета.
Она стреляла в него, когда он бежал, лай каждого несдержанного выстрела был громким и эхом, дульные вспышки освещали его окрестности ярко-желтым светом.
Он укрылся, и стрельба прекратилась. Он слышал, как она поднялась на ноги, уже оправившись от удара тупым предметом, нанесенного двумя его пулями, попавшими в бронежилет.
Было глупой ошибкой поддаться той же уловке, которую он использовал с ней, заманив ее в заблуждение, веря, что он все контролирует. Он никогда не должен был недооценивать соперника. Он вытащил складной нож и открыл лезвие. Против ружья мало толку, но это было лучше, чем совсем ничего.
Он услышал ее приближающиеся шаги.
— Вы вышли, — крикнула она. «Я видел голый металл ствола орудия. Слайд вернулся. Вы бы перезарядили, если бы могли.
Он не ответил. Он сосредоточился на прокладывании маршрута побега и вероятности того, что она поразит быстро движущуюся цель в темноте из неточного резервного оружия.
Затем он перестал бежать за ним, потому что услышал скрежет металла, когда она поднимала свое основное оружие с пола. У нее может быть мало патронов, но все, что ей нужно, это одна очередь.
— Тебе повезло, что такси проехало вовремя, — сказал убийца. — Иначе ты бы получил семь-шесть-два в спину.
Виктор сказал: «Удачи не бывает».
«Как бы то ни было, ты вне этого», — сказала она. — А теперь мы поменяемся ролями. Ты будешь отвечать на мои вопросы.
Виктор был немного удивлен, потому что думал, что она хочет только убить его. Если она хотела допросить его, это давало ему выбор.
— Так что давай выпьем кофе и поговорим. Мне не помешает эспрессо.
Она смеялась. Это повторилось. «Поздновато для кофеина. Кроме того, я не думаю, что хочу с тобой встречаться.
— Ваша потеря, — сказал он. «Я бунтарь».
«Мне нравится, что ты можешь сохранять чувство юмора в такое время, но я боюсь сказать, что это не изменит того факта, что я единственный, кто уйдет отсюда».
Он услышал звук металла о металл, когда она перезаряжала свое основное оружие, за которым последовали ее приближающиеся шаги. Он представил, как она отступает в сторону, чтобы получить обзор, потому что эти шаги немного царапали. Неудивительно, что она держалась на расстоянии и не свернула за угол достаточно близко, чтобы он мог атаковать. Она уже зарекомендовала себя как хороший оператор. Пока лучше, чем он, потому что у нее было два пистолета, а у него ни одного.
Но потом он понял, что он ему и не нужен, потому что, чтобы увидеть его, ей придется пройти мимо обклеенных скотчем куч строительного мусора.
Он покрутил нож в ладони таким образом, чтобы лезвие было обращено вверх, а затем метнулся вперед, охватив небольшой участок открытого пространства, и, взмахнув лезвием, разрезал толстую ленту движением вверх.
Он продолжал двигаться, потому что знал, что оголил себя, и услышал глухой треск хлыста приглушенного выстрела, когда побежал прочь.