Левой рукой Виктор схватил пригоршню куртки Халлека и ручки под ней и сжал. Защемляющий эффект вызвал сильную боль, но также закрепил Халлека на месте. В противном случае, если бы он решил двигаться, у Виктора не было бы другого выбора, кроме как тащиться за ним. Теперь, крепко держа Халлека, Виктор держал его там, где хотел.
Он ударил правой ладонью между ног Халлека, чтобы нанести удар в пах.
Халлек хмыкнул, но его хватка оставалась надежной. Его терпимость к боли была геркулесовой, но он не мог выдержать второго удара ладонью.
Его хватка ослабла, и Виктор поднял его с ног и швырнул на пол, вскарабкавшись на Халлека и прижав его к месту, лезвие его предплечья сжало кадык мужчины. Он хрипел, задыхаясь, силы угасали. Виктор снова и снова бил Халлека по лицу свободным локтем, пока тот не перестал сопротивляться, а рукав Виктора не пропитался кровью и не потрепался там, где порвался о сломанную кость.
Виктору потребовалось несколько секунд, чтобы отдышаться, затем перезарядил оружие и вышел из здания. Вдалеке пламя лизало небо от горящих обломков грузовика и вертолета.
Алюминиевого ящика больше не было у двери.
Он всмотрелся вдаль в поисках признаков Ворона, но там была только тьма.
ШЕСТЬДЕСЯТ ШЕСТЬ
Месяц спустя
Бар отеля был около тридцати квадратных метров. Толстый серый ковер в центре пола был обрамлен известняковыми плитками. Кожаные кресла, диваны и табуретки окружали стеклянные столы. У одной из стен сидела женщина, играющая на богато украшенной арфе из сандалового дерева. Волосы у нее были рыжие и прямые, и такие длинные, что ниспадали ниже талии. Грациозные, ловкие движения ее пальцев производили на Виктора такое же впечатление, как и успокаивала его музыка. Она так и не открыла глаза, погрузившись в сосредоточенный ритм, и Виктор изо всех сил пытался вспомнить, когда в последний раз он решил лишить себя возможности видеть на публике и находил удовольствие в этом опыте. Память к нему не пришла.
Позади нее стена была покрыта стеклом, за которым голубые огни отбрасывали на нее мягкое, почти металлическое сияние. Официантки в красных платьях слонялись по залу, принимая заказы к столу или разнося напитки и закуски. Их движения были такими же легкими, как у арфиста. Бармены в жилетах и галстуках-бабочках смешивали коктейли, их лица выражали сосредоточенность. Они выглядели как люди, которые отказались бы наливать виски со льдом или смешивать бурбон с безалкогольными напитками.
— Вудфордский заповедник, — сказал Виктор одному из них, выглядевшему преждевременно состарившимся.
Бармен налил в стакан двойную порцию бурбона и сказал: «Одиночки только для дневного света».
Виктор сел за барную стойку и, не обращая внимания на шум болтовни и веселья, послушал арфистку.
Он сбежал из Флойд-Беннет-Филд задолго до того, как появились первые спасатели и оцепили территорию. Воспользовавшись хаосом отключения электроэнергии, он выскользнул из города и направился через границу в Канаду.
Пролежав неделю в Новой Шотландии, он связался с Мьюиром. Она ничего не слышала об инциденте на аэродроме, несмотря на слухи о стрельбе и взрыве. Консенсус в действии, предположил Виктор. Он по-прежнему находился в розыске, но уже как убийца, а не террорист. Теракта не было. Смерть Халлека была зарегистрирована как самоубийство. Его подозревали в убийстве Герреро.
Виктор ничего не видел и не слышал от Рейвен, пока она не появилась рядом с ним в баре.
— Десять тысяч часов, — сказала она, глядя на арфистку. «Говорят, именно столько времени требуется, чтобы овладеть таким навыком».
Виктор отхлебнул виски. — Я слышал то же самое.
— По-моему, это правильно, — сказал Рейвен. 'Ты играешь на каких-нибудь инструментах?'
'Как это? Нет.' Виктор указал на арфистку. — Но я умею обращаться с пианино. Ну, привык.
— Почему в прошедшем времени?
«Фортепиано нужен дом».
Она повернулась к нему лицом, опершись локтем о стойку. — А ты бездомный? Бедный малыш.'
«Я предпочитаю думать о себе как о кочевнике».
Подошел допожилой бармен. — Что я могу вам предложить, мэм?
Она указала на стакан Виктора. — Что он пьет?
Бармен сказал: «Вудфорд».
— Бурбон? Она хмуро посмотрела на Виктора, потом снова посмотрела на бармена. 'Нет нет нет. Скотч, пожалуйста. Айлей. Каол Ила, если он у тебя есть.
Бармен кивнул. 'Мы делаем.'
— Но даже не думай положить в этот стакан лед.
Бармен улыбнулся и снова помолодел. — Я бы и не мечтал об этом.
'Что ты здесь делаешь?' — спросил Виктор.
— Может быть, я просто хотел тебя увидеть.
Виктор поднял бровь.
'Что?' — сказал Рейвен. — Почему в это так невозможно поверить?
— Потому что ты бросил меня на аэродроме, — сказал Виктор.
Она пожала плечами. «Не забывай, что это ты сказал, что мы не команда». Она улыбнулась. — Это не значит, что мы не можем быть друзьями.
— У меня было не так уж много друзей, — начал Виктор, — но я почти уверен, что попытка убить друга — это антипод дружбы.
— Ах, но это было тогда. Это было раньше. Теперь все в порядке, мы можем быть друзьями.
«Может ли это когда-нибудь действительно быть вне пути для таких людей, как мы?»
Она смотрела на него, ведя себя так, как будто думала об этом только сейчас, в этот момент, но он знал, что она, должно быть, думала об этом бессчетное количество раз. Как и он.