Он действительно что-то подсыпал мне в воду. Я бы знала, если бы кто-то доставил в мою комнату грузовик одежды. Это не быстрая работа. Все они разложены и развешаны на дорогих на вид вешалках. У кого-то это заняло несколько часов.
Интересно, мистер румынский тюремщик пожмет плечами или будет честен, если я спрошу? Относится ли он к тому типу людей, которые стыдятся своих извращенных поступков, или он сам в этом признается?
Черт. Полагаю, сейчас это не имеет значения. Я принадлежу ему, и он может делать со мной все, что ему заблагорассудится. Единственный свет в этой тьме — это знание того, что он не стал бы лично доставлять эту одежду в мою комнату и тратить время на сортировку и раскладывание ее по моим ящикам. Нет, он бы поручил об этом позаботиться одному из своих наемных помощников, и все, на что я могу надеяться, это на то, что это была маленькая пожилая леди, которую я приняла за его экономку.
По большому счету, наличие одежды ничтожно мало по сравнению с тем фактом, что мной торговали, поэтому я стараюсь не зацикливаться на этом. Полагаю, моему хозяину нравятся сытые, хорошо одетые и безупречно чистые заключенные. Может быть, грязная, изголодавшаяся секс-кукла в подвале ему все-таки не по душе.
В поисках комфорта я нахожу пару тренировочных шорт с высокой талией и такого же укороченного кроя, прежде чем просмотреть ассортимент обуви. Схватив пару белых кроссовок, я поспешно надеваю их и собираю волосы в неряшливый пучок.
Начинается "Выживание 101", и после того, как мой румынский тюремщик пообещал, что у меня будет полная свобода действий в этой собственности, я выхожу из своей комнаты, полная решимости исследовать каждый дюйм этого места, чтобы выяснить, где я могу спрятаться и куда я смогу убежать, если понадобится. Моя рука зависает на дверной ручке, и нервы сжимаются глубоко внутри. В ту секунду, когда я выхожу из своей комнаты, я открываюсь его миру. Позволяя высмеивать себя и использовать по его воле. Но если я не покину эту комнату или не воспользуюсь возможностью изучить и запомнить свое окружение, я обрекаю себя на неудачу.
Справившись с нервами, я иду вперед, открывая дверь в тишину коридора. Выбравшись наружу, я оглядываюсь по сторонам и понимаю, что он пустой, не слышно даже шепота персонала, который, без сомнения, бродит по нетронутой территории отеля.
Я на втором этаже. Во время моей экскурсии прошлой ночью все, что я увидела здесь — это спальни, открытые зоны отдыха и ванные комнаты. Ничего особенного, кроме главной спальни, в которую, естественно, мне не предложили заглянуть, что, честно говоря, досадно. Мне было любопытно посмотреть, действительно ли этот массивный балкон с видом на фасад дома примыкает к главной спальне.
Все, что стоит осмотреть, находится на первом этаже, поэтому я хватаюсь за перила и спускаюсь по парадной лестнице. Тихий стук моих кроссовок по мраморной плитке почему-то звучит в этой тишине как сигнал воздушной тревоги.
Спустившись вниз, я оказываюсь в фойе, сталкиваясь лицом к лицу со швейцаром. Он смотрит на меня, прежде чем взяться за ручку двери.
— Вышли на пробежку, мэм? — спрашивает он с сильным акцентом, которого я не заметила вчера вечером.
— Я... ухмммм, — говорю я немного неловко, оглядывая фойе, ожидая, что мой мир рухнет вокруг меня. — Мне можно выйти на пробежку?
— Почему бы и нет? — спрашивает он, нахмурив брови и с подозрением наблюдая за мной.
Не зная, как реагировать и в какой ад я попаду, если выйду за эту дверь, я отхожу в сторону.
— Думаю, сначала я возьму что-нибудь перекусить, — говорю я. — Не подскажете, где я могу найти кухню?
— Конечно, мэм, — говорит он с вежливым кивком, прежде чем поднять руку вправо. — Следуйте по коридору мимо официальной столовой. Слева от вас находится зона отдыха. Поверните туда, и вы увидите кухню. Сегодня прекрасный день, возможно, вы съедите сэндвич у бассейна.
— Да, — отвечаю я с улыбкой, задаваясь вопросом, как много знает этот парень. — Звучит действительно мило. Спасибо.
С этими словами я разворачиваюсь на пятках и, следуя его указаниям, направляюсь на кухню, не торопясь, стараясь запомнить как можно больше. Я прохожу жилые помещения, официальную столовую и, как я могу только догадываться, офис, предназначенный исключительно для обеспечения безопасности. Заглядывая внутрь, я вижу множество экранов по всей стене, показывающих прямую трансляцию службы безопасности, которая фиксирует каждый дюйм территории.
Черт. Полагаю, это исключает дерзкий побег из уравнения. Кроме того, куда, черт возьми, мне идти, где он меня не найдет? Он знает мое имя, и такой человек, как он, провел бы свое расследование. Я уверена, что к настоящему времени он знает обо мне все, что только можно. Мое полное имя, адрес и номер социального страхования. Школа, в которую я ходила. Что я сдала экзамены и провалила. Какую танцевальную школу я посещала в детстве. Какому мудаку я отдала свою девственность, и на заднем сиденье какого дерьмового "Мустанга" это произошло.
Найдя кухню, я останавливаюсь и глазею на нее. Она огромная. Неоправданно огромная. Но, черт возьми, она великолепна.
Женщина возится в кладовой дворецкого, и я шаркающей походкой направляюсь к ней, неуверенная, должна ли я помочь себе сама или она должна что-то организовать для меня. В любом случае, я предпочитаю все делать сама.
— Привет, — говорю я тихим голосом.
Она резко переводит взгляд на меня, пораженная моим появлением на ее кухне.
— О боже, — говорит она, прижимая руку к груди. — Ты напугала меня.
— Извини, — говорю я, мягкая улыбка играет на моих губах. — Я не хотела тебя напугать. Я просто немного проголодалась и подумала...
— О да, — говорит она, отступая назад и приветствуя меня. — Ты, должно быть, наш новый гость. Мне сказали присматривать за тобой. Я Криста.
— Кьяра, — говорю я с легкой улыбкой.
— Рада познакомиться с тобой, Кьяра, — говорит она, и что-то загорается в ее бледно-зеленых глазах. — Я могу тебе что-нибудь принести?
— Все в порядке, тебе не нужно ни о чем беспокоиться, — говорю я ей. — Я привыкла сама готовить себе пищу.
— Я сделаю это с удовольствием, — говорит Криста. — На самом деле, я настаиваю. Это избавит меня от необходимости в сотый раз приводить в порядок эту кладовку.
— Хорошо, конечно, — говорю я, не желая никого раздражать в первый же день. — Швейцар предложил перекусить сэндвичем у бассейна, и, честно говоря, с тех пор, как эта идея пришла мне в голову, это все, о чем я была в состоянии думать.