Он предупреждает меня о своей темной стороне, если я откажу ему, что это будет то, от чего я никогда не смогу оправиться. Не буду врать, я доверяю ему, когда он говорит, что он человек слова. Кажется, он всегда доводит дело до конца.
Он сбивает меня с толку, я так запуталась в том, чего я хочу. Мне следовало бы попытаться найти выход отсюда, но все, чего я хочу, это видеть одобрение в его глазах, когда я буду трахать его, и слышать эти сладкие слова, произносимые шепотом с таким пленительным акцентом.
Что, черт возьми, со мной не так? Когда я перестала видеть в нем своего похитителя и начала видеть в нем мужчину, которому хочу понравиться?
Мой взгляд скользит по платью, останавливаясь на глубоком вырезе и разрезе до бедер, который идеально подчеркнет мои ноги. И все, что я могу сделать, это задаться вопросом, почему он назвал меня своей собственностью. Даже на балконе после их встречи он сказал, что ни один другой мужчина никогда больше не прикоснется ко мне, но если я всего лишь игрушка, зачем приглашать меня на семейное мероприятие? Я не могу утверждать, что знаю что-либо о тонкостях жизни мафии, но разве приглашение меня на свидание не стало бы заявлением? Я просто хотела бы знать, какое именно.
Все, что я знаю, это то, что быть здесь с ним в миллион раз лучше, чем любой другой результат, который мог бы быть получен от продажи с аукциона на том складе. Я должна поблагодарить его за мое спасение, но он настаивает, что он не герой. Если бы только он мог видеть это так, как вижу это я. Он предложил мне спасение, и хотя он может думать об этом как об удовлетворении своих порочных потребностей, я рассматриваю это как шанс выжить.
Шагая по своей комнате, я смотрю в большое окно, выходящее на заднюю часть дома, любуясь тем, как мягкие оттенки золота переливаются на горных вершинах. Это ослепительно, невероятно великолепно, и зрелище, под которым я могла бы с радостью просыпаться каждый день своей жизни. Это уж точно лучше, чем просыпаться от стука моего домовладельца в дверь, требующего арендную плату.
Прошлой ночью я спала как младенец, полностью удовлетворенная. Несмотря на страх, что кто-то нежеланный проберется в мою комнату, и комментарии о том, что я рожу Киллиану наследника, я не могла удержаться от желания принять душ и привести себя в порядок. Сейчас, всего двенадцать часов спустя, потребность ощутить его внутри себя сильнее, чем когда-либо прежде.
Он сказал, что сегодня утром уходит по делам... Какими бы они ни были. Но мне интересно, нужен ли ему тревожный звонок.
Тот первый раз, когда мы были вместе, был для него возможностью контролировать меня. Черт возьми, с тех пор, как мы оказались на складе, у него был каждый момент. С ним я перешла все границы и проверила, насколько далеко я могу зайти в проявлении своей воли. Но я не из тех, кто просто позволит мужчине править моим миром. Я слишком независима для этого. Если это маленькое соглашение сработает, мне нужно лучше понимать свои границы и иметь некоторый контроль. Даже если совсем немного.
Ему пришлось диктовать, как он собирается забрать мое тело, но теперь моя очередь.
Если он сможет взять меня, как и когда ему заблагорассудится, то ему лучше быть готовым к тому, что я потребую того же взамен.
Прежде чем у меня появляется возможность по-настоящему обдумать это, я выхожу из своей спальни, не заботясь о том факте, что под моим шелковым халатом я все еще такая же обнаженная, как в день своего рождения.
Найдя его комнату, я берусь за ручку двери и медленно открываю ее, прежде чем заглянуть внутрь. Солнце встает на противоположной стороне участка, так что все еще в основном погружено в темноту, но утреннего света как раз достаточно, чтобы я могла разглядеть его спящее тело прямо в центре кровати.
Его рука закинута за голову, и пока он крепко спит, его обычно напряженная челюсть отвисает, а серьезное выражение лица сменилось мягкой мальчишеской невинностью. В течение дня на его лбу пролегают глубокие морщины, а поза холодная и скованная, но было несколько раз, когда я ловила, что он наблюдает за мной, не проявляя бдительности. Он не смотрит на меня с тем отвратительным пренебрежением, которое я испытывала от других мужчин на аукционе. Между нами есть связь, что-то, что притягивает его, странное увлечение, и пока я буду у него, я готова принимать это.
Проглотив растущий комок беспокойства, застрявший у меня в горле, я прерывисто вздыхаю и делаю свой ход. Мои руки дрожат, но я иду вперед, полная решимости отстаивать свою точку зрения.
Поднявшись по четырем ступенькам к его кровати, я ступаю на платформу, прежде чем сбросить халат и медленно скользнуть рядом с ним. Я уверена, что если бы он проснулся прямо сейчас, все прошло бы не очень хорошо. Моя румынская загадка шевелится, когда кровать прогибается под моим весом, и я задерживаю дыхание, стараясь не шевелиться, пока он снова погружается в глубокий сон.
Прижимаясь к нему поближе, я глубоко вдыхаю, позволяя его волшебному аромату окутать меня.
Я не знаю, что такого особенного в этом человеке. Возможно, это осознание того, что он мог бы убить меня безжалостно, но он так восхищен мной, что не сделает этого.
Черт, я не могу так думать. Или могу?
Пробуя почву, моя рука опускается к его обнаженной груди мягким, как перышко, прикосновением, и я смотрю на его красивое лицо, обнаруживая, что он смотрит прямо на меня.
Вот черт.
Я замираю, ожидая, что он разозлится на меня, но он не произносит ни слова, его глаза по-прежнему прикованы ко мне. Если бы он не хотел моих прикосновений, он был бы из тех мужчин, которые вышвырнули бы меня отсюда так чертовски быстро, что я бы никогда этого не заметила. Тот факт, что он не остановил меня, говорит о том, что он решил посмотреть, к чему это приведет.
Итак, я делаю то, что сделала бы любая другая безумная девчонка, и провожу рукой вниз по его телу, задерживая дыхание, когда скольжу по тугим выступам его пресса, пока моя рука не обхватывает его толстый член.
Я нежно глажу его, мои пальцы блуждают по его бархатистой коже, и мгновение спустя он становится чертовски твердым, как скала. Я облизываю губы, возбуждение барабанит по моим венам. Собрав всю свою решимость, я оседлала его бедра и опустилась на его член.
Я втягиваю воздух сквозь зубы, шипя, когда он растягивает меня шире, чем когда-либо. Он ощущается так глубоко под этим углом, что это почти болезненно, но я не собираюсь сдаваться. Он закидывает одну руку за голову, а другую кладет мне на бедро.
Его рука на моем теле такая большая и сильная, что он мог бы сбросить меня с себя, даже не пытаясь. Но он этого не делает. Он просто наблюдает за мной, не сводя своих темных глаз с моих. Напряжение и наэлектризованность растут между нами, пока я, наконец, не начинаю двигаться, и это напряжение превращается в неоспоримое удовольствие.
Я раскачиваю бедрами, принимая его глубоко, растирая и двигаясь по нему. Я получаю от него каждое мгновение удовольствия, и когда его другая рука ложится на мое бедро и пытается приподнять меня, чтобы взять под контроль, я шлепаю его по руке.