В ее глазах пляшет возбуждение, и я понимаю, что чем крепче я сжимаю, тем больше ей это нравится, еще больше, когда она опускается между нами и снова обхватывает рукой мой член, ее большой палец нежно поглаживает мой кончик.
— Это действительно имеет значение? — она выдыхает. — Это всего лишь небольшой синяк, и он почти прошел. Не знаю, как ты, но я бы предпочла чувствовать, как ты бьешься внутри меня, чем вести разговор о старых синяках.
Словно для того, чтобы довести свою точку зрения до конца, она крепче сжимает мой член, двигаясь вверх-вниз, но я точно знаю, что она делает, и хотя этот трюк может сработать на более слабых мужчинах, на мне он не сработает.
— Ни одна моя женщина не станет лгать мне, Кьяра.
— Тогда накажи меня, Киллиан. Трахни меня, — требует она, вызывающе вздергивая подбородок. — Избавь нас обоих от страданий.
Я стону, огонь горит внутри меня, и в мгновение ока мои руки оказываются на ее заднице, приподнимая ее к стене, пока она направляет мой кончик к своему входу. Ее ноги обвиваются вокруг моей талии, открываясь мне, и одним сильным толчком я погружаю свой член глубоко в нее, более чем готовый вытрахать из нее правду.
Ее тепло окружает меня, крепко прижимая к себе, словно приглашая домой, и все мое тело содрогается от чистого удовлетворения. Нет ничего лучше, чем ощущение пребывания глубоко внутри этой женщины. Она как будто создана специально для меня.
— ДА! — Кьяра вскрикивает, обхватывая меня руками за шею для устойчивости, когда я снова вхожу в нее, принимая еще глубже.
Мои пальцы впиваются в округлости ее задницы, и на этот раз я точно знаю, что оставлю там следы, но именно такие следы мы оба рады видеть на ее безупречной коже.
Я толкаюсь и толкаюсь, мы оба балансируем на грани удовлетворения.
— Черт, я сейчас кончу, — хрипит Кьяра, вцепляясь в меня изо всех сил, тяжело дыша.
— Держи это, мой маленький дьяволенок. Ты кончишь, когда я тебе скажу.
— О Боже, — стонет она, закрывая глаза и откидывая голову на стену.
Я неистово трахаю ее, беря ее жестко и глубоко и растягивая эту сладкую маленькую щелку до предела.
— Пожалуйста, — умоляет она.
Я сжимаю челюсти, отчаянно желая освободиться, но она недостаточно страдала, и пока она не развалится на части, я буду продолжать наказывать ее этой дьявольской пыткой.
— Ты собираешься солгать мне, Кьяра?
— Нет, больше никогда.
Я толкаю ее дальше, покачивая бедрами и беря ее под каждым углом.
— Что скажешь, мой Сладкий Ангел?
Она крепче сжимает мои волосы, от нее исходит отчаяние.
— Пожалуйста, Киллиан. Пожалуйста. Позволь мне кончить, — кричит она. — Прости. Я никогда больше не буду тебе лгать. Я просто... Это было недостаточно важно, чтобы говорить тебе. Пожалуйста, позволь мне кончить на твой член. Я больше не могу этого терпеть.
Я вонзаюсь еще три яростных толчка, каждый из которых касается ее точки G и растягивает ее шире, когда мой член напрягается в ожидании освобождения, выступающие вены сердиты и отчаяны.
Один.
Два.
Три.
— Ты усвоила свой урок, Ангел? Если ты солжешь мне, я накажу тебя, и поверь мне, когда я говорю тебе, это только часть того, что я с тобой сделаю.
— Да, Киллиан. Пожалуйста. Я усвоила урок.
— Хорошо. Тогда кончай на меня, Кьяра. Дай мне почувствовать, как сильно ты сжимаешь мой член.
Она не колеблется, ослабляя хватку оргазма и позволяя ему разразиться по ее телу, разбивая ее вдребезги, как стекло. Ее сладкая маленькая киска яростно конвульсирует вокруг меня, так чертовски туго, что я не могу больше сдерживаться ни секундой. Я кончаю вместе с ней, выстреливая горячими струями спермы глубоко в нее, наполняя ее своим семенем.
Я продолжаю двигаться, пока она выжимает максимум, ее голова в восторге откидывается к стене, когда ее мертвая хватка в моих волосах наконец ослабевает.
— Черт возьми, — выдыхает она, пытаясь отдышаться, но я рядом с ней, мне нужно освободить одну руку, чтобы опереться о стену.
— Так чертовски идеально, Ангел, — бормочу я, прижимаясь губами к ее плечу.
Кьяра обмякает в моих объятиях, удовлетворенный вздох срывается с ее губ. — Если это наказание, которое я получаю, может быть, мне стоит лгать тебе почаще.
Я поднимаю голову, мой пылающий взгляд встречается с ее взглядом, но не нахожу ничего, кроме заинтригованного вызова, смотрящего на меня в ответ.
— Не испытывай меня, Кьяра, — предупреждаю я, мой член все еще глубоко внутри нее. — Тебе не понравятся последствия.
— Я не знаю, — дразнит она, игривая ухмылка растягивается на ее губах и вызывает прилив... Чего-то, что колотится у меня в груди. — Я определенно наслаждалась этими последствиями.
Я качаю головой, не зная, как ответить. Никто не бросает мне вызов. Я не подпускаю никого достаточно близко, чтобы даже попытаться, и все же она здесь, выкладывается по полной, и что еще? Мне это чертовски нравится.
— Ну же, — говорю я, выходя из нее и отступая назад, прежде чем помочь ей встать на ноги. — Если меня не будет слишком долго, люди придут присмотреться, и когда они увидят тебя с этими раскрасневшимися щеками и твердыми пиками сосков, проступающими сквозь платье, они захотят попробовать то, что принадлежит мне, но позволь мне прояснить — я не намерен делить тебя.
В ее глазах мелькает нервозность.
— А если кто-нибудь поднимет на меня руки?
— Я бы отрубил им руки и доставил прямо к твоей двери.
Кьяра улыбается и медленно приближается ко мне, поправляя платье, хотя я не сомневаюсь, что в данный момент она чувствует, как моя теплая сперма вытекает из нее и растекается между этими сочными бедрами. Она тут же извинится и пойдет в ванную. Она поднимает подбородок, ее губы едва приоткрываются.
— Я не знаю, паниковать ли мне, потому что это была самая запутанная вещь, которую ты когда-либо говорил, или начать краснеть от твоей ошибочной попытки завязать роман.
Взяв ее за подбородок, я ловлю ее взгляд, и она замирает.
— Пойми меня, Кьяра, это не было ошибочной попыткой сбить тебя с толку. Это было честно. Если бы кто-то поднял на тебя руку, я бы прикончил его. У меня никто ничего не крадет.
Она заметно сглатывает, и я машу рукой в сторону двери, едва уловимо требуя, чтобы она пошевелила задницей. Она делает, как ее просят, и я следую за ней, прежде чем обойти ее, чтобы открыть дверь, но только когда она собирается выйти из кладовки, низкий рокот моего голоса останавливает ее.
— Как бы там ни было, мой милый ангел. Когда я все-таки решу завести с тобой роман, это не будет ошибочной попыткой, и ты сделаешь гораздо больше, чем просто покраснеешь.