— На публике я твоя жена, помнишь? У нас не настоящий брак.
— Перестань обманывать себя, Кьяра. Я знаю, я говорил тебе, что все это было напоказ, но в тот момент, когда я объявил тебя своей женой, это показалось правильным. И хотя я знаю, что для тебя все может быть по-другому, и ты, возможно, не испытываешь по этому поводу таких сильных чувств, как я, но для меня это больше не просто показуха. Для меня ты моя жена во всех смыслах и задачах.
Мои руки опускаются к его груди, я чувствую под кожей тяжелое биение его сердца.
— Ты хочешь, чтобы я стала твоей женой? — бормочу я, мой голос падает так низко, что я едва слышу его.
— Да, мой милый ангел, я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я понял это в тот момент, когда увидел тебя беспомощной в той клетке, я просто не понимал, что это было, — говорит он мне, поднимая руку и проводя большим пальцем по моей щеке.
Я надуваю щеки и выдерживаю его тяжелый взгляд.
— Я имею в виду, не могли бы мы для начала положить кое-что из моей одежды в один из твоих ящиков, как нормальные люди?
— Или мы могли бы навсегда переселить тебя в мою спальню. Я хочу, чтобы ты была в моей постели каждую ночь.
Я киваю.
— С этим я справлюсь.
— Хорошо, теперь что касается вещей в моем кабинете...
— Я же сказала тебе, что не думаю, что мне нужно это знать.
— Для меня важно, чтобы ты знала, — говорит он мне. — Как я уже говорил тебе, важно, чтобы ты научилась бояться меня. Тебе нужно по-настоящему понять, кто я и на что я способен. Тебе нужно узнать, где мои границы. Что я буду терпеть, а что нет. Но, несмотря на это, мне также нужно, чтобы ты любила меня, и для этого ты должна видеть сквозь все мои недостатки. Это уравновешивающий акт, Кьяра.
Прижимаясь к нему, я прижимаюсь своим лбом к его, чувствуя, как между нами горит электричество, и когда он обнимает меня руками за спину и притягивает ближе к своей груди, мой мир взрывается сладчайшим удовлетворением.
— Я хочу любить тебя так сильно, что это причиняет боль, — шепчу я. — Часть меня думает, что я, возможно, уже там, но другая часть... Я не знаю, возможно ли любить того, кого боишься. Но в том-то и дело, Киллиан, не важно, как сильно ты меня отталкиваешь или сколько ужасных историй ты мне рассказываешь, я не знаю, способна ли я бояться тебя... Больше нет.
Он кивает и некоторое время молчит, прежде чем, наконец, продолжить.
— Полицейский отчет, который ты нашла на столе, — начинает он, на этот раз не давая мне шанса прервать его. — Ты была права, я был ответственен за ту резню. Во вторую твою ночь здесь, когда ты присоединилась ко мне в моей спальне, я только что вернулся, и на моей одежде все еще была кровь.
— Зачем ты это сделал?
— Семья Донателли была ответственна за налет на один из моих складов. Их люди жестоко убили двадцать три моих работника ради того, чтобы заполучить в свои руки Экстази и оружие. Это были невинные мужчины и женщины, которые всего лишь пытались заработать несколько долларов для семей и детей, которых они оставили.
Я судорожно втягиваю воздух, когда мой разум начинает переваривать информацию, но прежде чем у меня появляется шанс что-либо сказать. Он продолжает.
— Экраны наблюдения. Скажи мне, что тебе нужно прояснить.
— Э-э-э... Там был человек, подвешенный на цепях.
Киллиан кивает.
— Он изнасиловал и убил дочь моего кузена шесть месяцев назад. Ей едва исполнилось восемнадцать, и она только начинала свою жизнь.
Я с трудом сглатываю комок, образующийся в моем горле, когда слезы начинают наполнять мои глаза.
— Мне так жаль, — шепчу я, чувствуя, как тяжесть моей жестокости обрушивается на мои плечи.
Я ругала его за то, что увидела в том кабинете. Я сказала ему, что никогда не смогла бы так полюбить мужчину, но я была так неправа. Я судила о нем слишком поспешно.
— Мне не нужно твое сочувствие, Ангел, — говорит он, вытирая слезы с моего лица. — С этим разобрались, и я не хочу задерживаться на болезненных событиях, которые теперь остались в прошлом. Итак, о чем еще тебе нужны разъяснения?
— Женщина, — говорю я, чувствуя, что ему нужно двигаться дальше. — Она была привязана к стулу, и ей вырвали ногти.
— Элайна Бринетти, — говорит Киллиан. — Бывшая дочь Джорджио Бринетти, известного врага семьи Делоренцо. Она взяла на себя смелость соблазнить моего дядю, чтобы узнать мое местонахождение. Затем она использовала эту информацию для организации нападения, чтобы вернуть расположение своего отца. Однако ее попытки были бесплодны, учитывая ее нынешнее затруднительное положение.
Мои губы кривятся.
— Похоже, она стерва.
— Действительно, это так, — соглашается он.
— Я знаю, что были и другие экраны, но, кроме хрупкого старика, я не смотрела в остальные.
Киллиан кивает, и что-то темнеет в его глубоком взгляде.
— Этот человек несет полную ответственность за неспровоцированное убийство обоих моих родителей. Я был всего лишь ребенком, навещавшим своего дедушку в ночь, когда их убили. Их потеря сломила меня, а взамен я поклялся сломать его. Он оставался в этой камере более тридцати лет, получая ровно столько еды и воды, чтобы жить в страданиях.
— Тридцать лет — это долгий срок.
— Так и есть, — соглашается он. — И все же, вряд ли этого достаточно.
Я киваю, не зная, каково это — потерять родителей, но слишком хорошо зная, каково расти без них.
— Мне никогда не следовало осуждать тебя, Киллиан. Видеть все это... Было тяжело принять, и меня пробрала дрожь от осознания того, на что ты способен, но я не верю, что ты из тех мужчин, которые причиняют другому боль без причины.
— Это не так.
Я поднимаю подбородок ровно настолько, чтобы захватить его губы в свои.
— Хорошо, — говорю я ему. — Тогда я готова. Я готова любить тебя, несмотря на страх перед неизвестностью, несмотря на мир, в котором ты живешь, и несмотря на людей, которые активно хотят работать против нас. Я действительно готова добиться успеха.
26
КИЛЛИАН
Кьяра крепко спит в моей постели, а я сижу в углу своей комнаты, наблюдая, как ее грудь поднимается и опускается с каждым тихим вздохом. Она, несомненно, самое потрясающее создание, на которое я когда-либо смотрел, но внутри от нее просто захватывает дух.
С того момента, как я привез ее сюда, я был сосредоточен на том, чтобы подготовиться к тому, что она полюбит меня, возненавидит, узнает, кто я на самом деле. Я ни на секунду не задумался о том, что бы я чувствовал, если бы ответил на эти чувства взаимностью.
Прошлой ночью, когда мы разговаривали на кухонном полу, мне пришло в голову, что не я один борюсь с этим чуждым чувством внутри себя. Каждое прикосновение к ней возбуждает, каждая улыбка останавливает мое сердце, каждый гребаный раз, когда она смотрит на меня, я очарован.
Я в беде.
Это то, чего я хотел, чего я требовал от нее. Я привез ее сюда, чтобы она была моей, но у меня не было намерения, чтобы это стало чем-то большим, чем сексуальные отношения, и, если они будут развиваться хорошо, возможно, женщина, которая подарит мне ребенка.