В его голосе есть что-то знакомое, но когда двое других мужчин приближаются ко мне, срабатывают мои инстинкты "бей или беги". Я поднимаю колено со всей силы, какая у меня есть, и бью им прямо по яйцам.
Он рычит в агонии, немедленно падая на землю и разжимая мертвую хватку на моей руке, давая мне считанные секунды, чтобы вернуться к действию.
Поскольку двое других блокируют мои единственные пути к двери, все, что я могу сделать, это направиться к своей спальне, и я несусь к ней так быстро, как только возможно, мои босые ноги стучат по старым расшатанным половицам.
Промчавшись через свою спальню, я подбегаю к окну в последней попытке спастись, надеясь, черт возьми, что моя новая команда безопасности внизу и каким-то образом сможет спасти меня, но, черт возьми, если мне придется выброситься из окна третьего этажа просто для того, чтобы сбежать, я это сделаю, потому что я была здесь раньше.
Раньше я видела в людях только лучшее, но не сейчас. Я знаю, чего хотят мужчины, которые вламываются в женские квартиры, и у меня есть чертовски хорошая идея, куда они планируют меня отвезти, и я отказываюсь возвращаться туда или позволять обращаться с собой как с какой-то шлюхой, которую можно продать тому, кто больше заплатит.
Я скорее умру, чем снова столкнусь с этим дерьмом.
— СХВАТИТЕ ЕЕ, БЛЯДЬ, — рычит придурок, лелея свои яйца, как только я подхожу к окну. Мои руки дрожат на запорном механизме, и когда я открываю его, я выглядываю на улицу, готовясь позвать на помощь, когда вижу Трэвиса, безжизненно лежащего на тротуаре, а под ним лужу темно-красной крови.
Его напарник неподвижно сидит на водительском сиденье внедорожника, но если судить по разбитому лобовому стеклу, то можно с уверенностью сказать, что он ушел, а я здесь одна.
Этот ужас не похож ни на что, что я когда-либо испытывала, и когда мое сердце выпрыгивает из груди, я понимаю, что у меня остался только один выход — я должна прыгнуть.
Слезы наполняют мои глаза, когда я отчаянно втаскиваю себя в окно, но сильная хватка сжимает мою руку и тянет меня обратно.
— Слишком, блядь, медленно, сука, — раздается хриплый голос мне в ухо, когда я прижата к большому телу. — Ты, блядь, пожалеешь, что не прыгнула сейчас.
— Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.
Я отчаянно пытаюсь бороться за свою свободу. Пинаюсь. Царапаюсь. Бью кулаками. Кричу. Я пробую все это, но, несмотря на все мои усилия, у меня недостаточно сил. Третий парень подбегает ко мне, и они вдвоем укладывают меня лицом вниз на кровать и больно связывают запястья за спиной.
Тугая веревка впивается мне в кожу, и когда они хватаются за нее, чтобы поднять меня с кровати, оба моих запястья и плечи кричат об облегчении. Я вскрикиваю от боли, когда меня разворачивают и прижимают к тому же большому телу. Он хватает меня за плечи, и как раз в тот момент, когда он собирается подтолкнуть меня, чтобы я двигалась, дверь моей спальни заполняется знакомыми лицами.
Серджиу.
Моника.
И гребаный Дерек.
— Что? — я задыхаюсь, моя грудь тяжело вздымается, когда я пытаюсь понять кривую ухмылку на лице Дерека. Почему он здесь... с ними?
В этом нет никакого смысла.
Серджиу делает шаг вперед, пока Моника смотрит шоу с искаженным выражением одержимости, но, зная о самой большой угрозе в комнате, я продолжаю смотреть на Серджиу.
— Он убьет тебя, блядь, — выплевываю я сквозь сжатую челюсть, гнев и страх вызывают во мне наихудшую эмоциональную бурю. — И когда он это сделает, это будет жестоко. Ты, блядь, будешь умолять его прикончить тебя, но он этого не сделает. Ты будешь страдать от агонии миллиона смертей, прежде чем он хотя бы подумает о том, чтобы наконец положить конец твоей жалкой жизни.
Серджиу смеется, и от этого сильного румынского акцента меня тошнит.
— Конечно, если он когда-нибудь узнает, чего он не сделает. Я его заместитель, его плоть и кровь, которая была рядом с ним с детства. Ты какая-то шлюха, которую он выбрал на аукционе. Он скоро забудет о тебе, — говорит он, доставая иглу, которая вызывает во мне сильнейший ужас. — Тебе пора уходить, Кьяра. Для тебя здесь нет места.
И с этими словами он вонзает иглу мне в шею сбоку и выпускает содержимое шприца прямо в мой кровоток.
Мое тело ударяется о твердую землю, когда сознание возвращается ко мне. В голове стучит, но я слишком хорошо помню знакомую камеру, в которой распростерлась, чтобы на мгновение сосредоточиться на боли.
Она маленькая и грязная, но это наименьшая из моих проблем. Мои покрытые болью запястья привязаны к стене, чтобы удерживать меня внизу, пока нетерпеливая публика наблюдает за мной.
Серджиу и Моника стоят возле моей камеры, наблюдая за мной, как за зверем в клетке, с другим парнем, имени которого я не знаю, но помню его с прошлого раза. Он владелец, мудак, который был ответственен за все это дерьмо.
Поднимаясь с земли, я сажусь, прислонившись к измазанной кровью стене, не сводя с них глаз, слишком хорошо осознавая тот факт, что дверь камеры остается открытой. Серджиу наблюдает за мной слишком пристально, и от того, как мерзко он на меня смотрит, у меня мурашки бегут по коже.
Он обходит металлические прутья и прокрадывается в отверстие моей маленькой камеры.
— Уже не такая красивая, глупая девчонка, — размышляет Серджиу, присаживаясь на корточки. — Интересно, будет ли он по-прежнему заботиться о тебе, когда ты будешь полностью уничтожена другим мужчиной.
Я проглатываю комок в горле, пытаясь ухватиться за мысль о том, что Киллиан сделает с ним, когда узнает.
Я не утруждаю себя ответом, слишком напуганная тем, что должно произойти дальше. Меня здесь будут оскорблять? Срывать с меня одежду и наряжать идеальной маленькой шлюхой, как в прошлый раз? Выставлять на всеобщее обозрение и продавать тому, кто больше заплатит, или это лучший результат, на который я могла надеяться? В прошлый раз мне повезло, но такая удача выпадает нечасто. Будет ли мне сейчас хуже?
Серджиу окидывает меня взглядом, от этого мерзкого взгляда меня тошнит.
— Какая пустая трата времени, — бормочет он. — Ты глупая девчонка, Кьяра. Тебе следовало бы отнестись к моим предупреждениям чуть серьезнее. Я говорил тебе, что с тобой будет, если ты откроешь рот о моей жене.
Я усмехаюсь и плюю в него, прежде чем забрызгать грязью его дорогой костюм.
— Шутка, придурок, — говорю я со своей кривой ухмылкой. — Делай со мной, что хочешь, это не имеет значения, потому что это не единственное что я ему рассказала. Я могу умереть здесь или быть проданной какому-нибудь куску дерьма, который будет насиловать меня снова и снова, но это ничто по сравнению с тем, что Киллиан сделает с тобой.
Серджиу мгновение наблюдает за мной, его взгляд прищурен, как будто пытается уличить меня в блефе, но здесь нет никакого блефа.
— Он ни хрена не знает.