- Воспоминания... Обо мне в детстве, затем обо мне, как взрослой, на веранде.
Она видела, то, что он видел, однако. Раньше этого никогда не случалось. И она не упоминала Бадена, но тогда, разве Амун не изобразил правдиво своего друга? Нет, не правда. Он изобразил. Но это был секундный проблеск, или менее. Она просто не заметила тогда, поскольку ее внимание было крепко пленено другими воспоминаниями.
Поэтому у нее не было никакого предупреждения, никакого способа приготовиться к его возмездию. А он это сделает. Отомстит. Ему надо наказать ее, надо причинить ей боль. Очень сильно.
Казалось, она до сих пор не заметила темноту его эмоций.
С широко раскрытыми серыми глазами, она потрясла головой.
- Я никогда не помнила хорошую часть моих жизней. Эти воспоминания всегда отбирались у меня.
Жизней. Как видимо, больше, чем одна. Возможно ли, чтобы она перерождалась более, чем один раз? Была ли она здесь, чтобы завершить работу, которую начала все те столетия назад? Чтобы причинить разрушения всем, кого он любил?
Как она сюда попала? Почему она до сих пор не пыталась убить его? Почему она лечила его с такой любовью? До этого ему никогда не приходилось задумываться над чьей-либо мотивацией.
Он знал правду, всегда. Знал то, что остальные вокруг него по большей части хотели скрыть. Эта неизвестность сводила с ума, увеличивая глубину его ярости.
Ответы, прежде всего, решил он. Разве что он не знал, как погнать ее в том направлении.
Чтобы ты ни сделал... как бы ты это не сделал…
Ее лицо осветилось удивлением, которое поглотило ее. - Спасибо тебе.
Трясущейся рукой она смахнула слезу с глаз.
- Спасибо тебе. Я знала, что однажды у меня была сестра, но я не знала, как она выглядела.
А другое видение? Может ли он верить хоть единому слову, исходящему из ее лживого рта?
- У меня есть идея, но я не уверена.
Она медленно улыбнулась, дрожащая улыбка показала ее белые зубы и неприкрытую радость. - Возможно… возможно, когда мы будем в безопасности мы сможем сделать это снова? Я смогу выяснить, права ли я.
Улыбка, которую он видел раньше, тот малейший намек на удовольствие, должна была волновать его из-за разрушительного импульса, который она могла причинить. Это его не волновало. Он выдохнул весь воздух, потерялся в ней - и никогда не хотел быть найденным. Серый цвет ее глаз был настолько светлым, что он мог увидеть в них маленькие крапинки голубого. Ее щеки еще больше порозовели, а его пальцы зудели от желания выяснить, будет ли цвет ее тела зависеть от тепла или же эти щеки были так изысканно красны по себе, как и она сама.
Он не мог смягчиться, напомнил он себе мрачно. Он не мог жаждать ее в любом случае.
- Что? - спросила она, внезапно робея. Она, наконец, заметила в нем перемены. - Ты никогда раньше так не смотрел на меня.
- Как я смотрю на тебя? Так, как будто он хотел ранить ее? Он это сделает. Скоро. Ради Бадена. Ради остальных, которые до сих пор оплакивали потерю своего друга.
- Так, как будто я ... съедобна. Она нагнулась, ее дыхание отпечаталось на его груди и ласкало уши. - Мне это нравится, - прошептала она.
Он мог только сидеть там, отчаянно желая схватить ее, удержать здесь - чтобы задушить ее, уверял он себя - но он был неспособен заставить свое тело слаженно работать. Затем, так как будто она только что не пропустила тысячи стрел бело-горячей надобности - задушить ее - сквозь него, она выпрямилась, сразу возвращая их к делу.
- Хорошо. Итак. Мы еще не можем уйти, что означает, мы должны подготовиться. Возможно... возможно мы можем забаррикадироваться здесь. Это дало бы нам какое-то время.
Уйти? Она имела ввиду уйти с ним? Без артефактов, которые она упоминала? Без попыток выведать информацию у него? Это не имело смысла. Разве что...
Подготовиться к чему? К его казни?
- Повелители. Она шлепнула себя по ногам и медленно повернулась.
- Я должна запереть дверь между комнатами. Разговаривая, она приблизилась к стене. Она зацепила пальцами край "двери" и потянула на себя.
Заскоблила.
Постепенно, дыра закрылась. Затем Хайди придвинула комод к выходу, о котором он не знал, что не позволяло никому открыть его с другой стороны. Ну, никому с обычной силой. Она проделала то же самое с передней дверью, используя его туалетный столик.
Амун наблюдал за ней, и не был к ответам ближе, чем когда утомительно путешествовал сквозь ее память. Возможно, даже дальше. Она была решительно настроена, защищать его.
Несмотря на то, кем и чем он был.