–…Спасибо. Надеюсь, больше не понадобится, — Кирилл выходит из кабинета, пожимая руку мужчине. Поспешно кивает, разворачиваясь на выход, но сталкивается со мной. Белесые брови ползут к переносице. — Я же сказал тебе, едь домой. Почему ты до сих пор тут?
— Было бы несправедливо оставить тебя здесь одного. Мы все устали, поехали домой, — подхожу ближе, всматриваясь в светло-голубые потухшие глаза. Кирилл молчит, не двигается, будто активно переваривая какую-то важную информацию. Взгляд тяжелый, серьезный, ни намека на спокойствие.
— Нет.
— Прости? — растеряно промаргиваюсь.
— Кира, ты едешь домой. К себе домой, — четко, без единой эмоции. Чувствую, как внутри все скручивается в толстый напряженный жгут тревоги. — Между нами все кончено, — знаете, когда слезы подступают к горлу, а ты их сдерживаешь, то появляется саднящее и болезненное чувство в области шеи. Так вот. Эта боль распространилась по всему телу. А тот, кто стоит напротив меня, безразлично вытягивает мою душу, наматывая ее на кулак.
— Ч-что? — голос дрожит, пальцы нервно сжимают край футболки. — Почему? Что произошло? Кирилл, я не совсем понимаю…
— Мне не нужны отношения. Голый секс меня устраивал всегда и более чем. Из-за тебя слишком много проблем. Ты думаешь, я хочу с тобой возиться во всей этой кровавой каше? У меня нет на это времени, я работаю, а не сижу на месте. Мне не нужно все это. Мне не нужна ты, — чувствую на губах солоноватый привкус слез, а перед собой наблюдаю новый образ меркантильного и бесчувственного человека, который привык пользоваться всеми, кто ему не дорог. Стекла на розовых очках трескаются. Значит, очередной спектакль? Хорошая была игра, Кирилл Игоревич.
— Ты врешь. Ты не можешь так говорить. Ты не такой. Ты же… — качаю головой, не веря своим ушам. Он не может так говорить, он же… любит меня. А я люблю его, хотя уже должна его ненавидеть. Что за черт!
— Я такой, какой есть. И если ты до сих пор не разглядела во мне то, что давно всем известно, я никак помочь не могу. Кира, ты — игрушка, не заслуживающая ничего, кроме потребительского отношения. Мне было хорошо. Но, как говорится, хорошего понемногу. Надеюсь, ты поступишь умно и забудешь это все, как страшный сон. Тебе ведь не нужны проблемы, правда? — его до этого сладкий голос пропитался злобой и отвращением. Я вспоминаю, как он действовал в самом начале наших отношений, когда строил из себя ужасную привереду и брюзгу. И что я вижу сейчас? Точь-в-точь повторяющийся образ беспринципного мудака, думающего, что он все сделал правильно.
— Незборецкий, я знаю тебя. И сейчас я знаю, что ты врешь. Врешь и не краснеешь. Я не понимаю, что творится в твоей голове, но ты поступаешь наихудшим образом, отвергая меня. И я все равно тебя люблю, каким бы ты ни был. Потому что ты, придурок, думаешь, что сделаешь лучше, когда все наоборот, — качаю головой, опуская глаза в пол.
— Я изменил тебе, — шепчет, склоняется ниже, прищуриваясь, думая, что напугает. Вздергиваю лицо к нему и замираю, высматривая хитрую физиономию. Воздух выбивается из легких, оставляя ноющий жгучий вакуум, сковывающий движения. Он ухмыляется, понимая, что добился желаемого эффекта, а я залепляю громкую пощечину и испуганно прижимаю руку к груди. — Можешь придумывать себе все, что захочешь. Это твоя сказка, но я в ней больше не принимаю участие, — потирает пунцовеющую скулу, задевает меня плечом и ровным шагом направляется на выход. А я оседаю на пол в конце коридора, подпирая собой бетонную стену, и заливаюсь тихими слезами, разрываясь изнутри на мелкие кусочки.
Я тебя люблю. Я тебя ненавижу.
Комментарий к Part 23. На темную сторону силы
Ебашьте! Надеюсь, вы запаслись ложками для стеклышка. Я уже предвкушаю наплыв ярости, но что поделать. Опять нихера непонятно: что к чему, как и откуда.
Мне было важно передать вам ощущения и посыл. Фик близится к логическому завершению, поэтому по мере его приближения, я буду раскрывать вам всю суть.
Момент с обвинением Киры в сливе я опишу чуть позже и поподробнее. Сейчас это будет лишним. Мусольте то, что есть. Пища для размышлений, если так можно назвать.
Была бы благодарна, если бы вы оставили развернутые отзывы, как одна некая особа, чьи отзывы я обожаю из-за их необъятного объема. Лучшие!
Всем спасибо. Всех люблю.
Приятного чтения!
========== Part 24. Оставьте меня, блять, в покое ==========
Девочка-мечта
Кому-то наверняка знакомо чувство, когда ты полностью обессилен. Ты впадаешь в жутчайшую апатию и проводишь все свои сумрачные дни в четырех мрачных стенах.
Тем же утром я вернулась к себе в квартиру. В пустую обитель начала. А ведь пару недель назад я предполагала, что навещу ее еще не скоро.
Все мои вещи, точнее большая их часть, осталась в доме у него. И сейчас, лежа на диване в гостиной, свернувшись калачиком и закутавшись в пуховое одеяло, я медленно, но верно саморазрушалась.
В груди зияла пустота от вырванного и растоптанного сердца. Ничего не осталось. Меня будто осушили, разорвали душу на куски и выбросили на свалку. Я должна его ненавидеть, но я продолжаю любить его. Я продолжаю рыдать и орать в подушку, сжимать пальцы до боли, биться кулаками в стену и забывать есть. Мне хочется, как раньше, подойти к нему, такому высокому, светлому и лучистому, встать на мысочки, притянуть ладошками его лицо за острые скулы, всмотреться в лазурные глаза и мягко, сладко поцеловать. Но эти образы стеклами разбиваются об стенки моего сознания, когда приходит реальность на смену неправдоподобным грезам.
Этот вечер седьмого мая был таким же бесполезным и скучным. Я заболела, в конец сорвав себе глотку от душераздирающего крика от боли внутри. Голова, словно набита ватой, уши заложены, горло неприятно остро саднит, тело ломит, температура растет выше вместе с приближающейся к двадцати трем часам пятидесяти девяти минутам стрелкой настенных часов в том конце кухни. Я сижу на пресловутом диване, завернувшись в самодельный кокон из одеяла, медленно раскачиваюсь и жду. Я, черт побери, жду, когда Незборецкому Кириллу моему бывшему исполнится сучий двадцать один год, в который он успел перетрахать пол-Москвы, меня, разбить сердце, заработать миллионы, добиться невероятных высот и откатать сотню концертов.
На часах ровно двенадцать ночи. Я медленно закрываю глаза, чувствуя, как горячие слезы обжигают щеки. Качаю головой, пытаясь прогнать мысли, всплывающие невовремя, но все тщетно. В подсознании начинают всплывать самые теплые воспоминания, которые сейчас причиняют нестерпимую боль.
POW T-FEST
Осушаю энную стопку крепкого и самого дешевого виски, жмурясь от неприятного вкуса, сидя на полу в своем пустом доме, подперев спиной входную дверь. Свет везде выключен, и только лучи от фонаря пробираются по паркету в дом, оставляя призрачные разводы. Моя рубашка, пропахшая потом, одеколоном и спиртом, неопрятно расстегнута, губа разбита, один кроссовок на ноге, другой — в конце комнаты, ибо я только что им швыранул в стену из-за своей безысходности. Я один.
Телефон часто начинает вибрировать от приходящих на него сообщений. Хмурюсь, еле доставая его из заднего кармана светлых помятых брюк.
— Кого там еще… — шепчу, начиная пролистывать расплывающиеся на экране уведомления из социальных сетей. Время двенадцать, восьмое мая. С днем рождения, Кирилл Игоревич. Поздравляет кто угодно, но только не она. Не та единственная, которая могла поддержать в трудную минуту, которая всегла была рядом, которая любила меня. Внутри все рвалось на части, хотелось выть от негодования, разрывающего меня изнутри, но один неверный шаг мог все испортить. Если сейчас я поеду к ней, извинюсь, обниму — это ничего не изменит. Она ненавидит меня после всего того, что я наговорил. Она не подпустит меня ближе пушечного выстрела. Я испортил все.
Снова заливаю в себя последние капли алкоголя, начиная тяжело дышать. Подбородок подрагивает, провожу пятерней по взъерошенным платиновым волосам, опираясь головой об дверь. Стискиваю зубы до боли в челюсти, что аж жевалки начинают бегать по лицу. Хмурю брови, с нажимом потирая уставшее замотанное лицо. Что же я, еб твою мать, наделал? А все ради чего?..