– Да, Александр Михайлович, – согласился генерал-майор Семенов, – тут вы абсолютно правы. Эта станция у него как табуретка для приговоренного к повешению – стоит ее выбить, и все, хана.
– Хорошо сказано, Иван Иосифович, – улыбнулся Василевский. – Впрочем, важность данной станции была очевидна изначально. Но давайте двинемся дальше.
50-я стрелковая дивизия занимает позиции на вершине Белостокского выступа и растянута на семьдесят километров. Но больше тут и не надо, ибо противник также считает это направление третьестепенным и имеет здесь аналогичные силы. А вот от Замброва и южнее, в полосе примерно сорок пять километров, на нас навалятся сразу 7-й и 9-й армейские корпуса 4-й армии противника в составе шести пехотных дивизий. Поэтому там сосредоточены наш 5-й стрелковый корпус, две механизированных дивизии армейского подчинения – 29-я и 208-я, а также бригады Экспедиционного корпуса: одна мотострелковая, одна ракетно-артиллерийская и одна ракетно-артиллерийская большой мощности, – которые обеспечат поддержку артиллерийским огнем нашим обороняющимся войскам. Задача – упорная оборона по линии госграницы, с возможным постепенным отходом вглубь советской территории.
В полосе нашей 4-й армии 43-й армейский корпус противника из состава 9-й армии будет наступать против нашего 61-го стрелкового корпуса в полосе шириной примерно сорок километров и при примерно равных силах. Сами понимаете, лезть на высокий восточный берег Буга против соединений, успевших занять подготовленные для них окопы и развернуть артиллерию – занятие в таких начальных условиях бесперспективное.
Южнее, на Брестском направлении, будет действовать 2-я танковая группа генерала Гудериана, имеющая в первом эшелоне два моторизованных и один армейский корпус. Но и у нас тут сосредоточены очень серьезные силы, 28-й стрелковый корпус в районе Бреста, 47-й стрелковый корпус в районе Кобрина, 205-я механизированная дивизия в районе Жабинки, самоходная противотанковая бригада РГК в резерве, а также части экспедиционного корпуса: две мотострелковых, четыре механизированных, четыре ракетно-артиллерийских и одна ракетно-артиллерийская бригады большой мощности.
– Серьезные силы, – удовлетворенно произнес генерал-майор Семенов и спросил: – Александр Михайлович, а почему позиции 75-й дивизии так растянуты?
– А это, – вступил в разговор Шаманов, – наш сюрприз для противника. Если Гудериана вообще нигде не пустить через границу, то он станет искать слабое место и ударит своими танками хотя бы в полосе 61-го корпуса. А это для нас лишняя морока. А так 75-я дивизия немного пообороняется на рубеже Буга, а потом одним полком отойдет на южную окраину Бреста и двумя – к Малорите. После этого Гудериан обязательно влезет в этот прорыв и окажется перед позициями нашего 47-го корпуса у Кобрина, имея с юга и востока болота, с севера реку Мухавец с проходящей по ней нашей линией обороны. В тылу у него останется всего одна простреливаемая артиллерией дорога, причем горловина этой дороги будет проходить через поселок Мухавец, всего в четырех-пяти километрах от наших позиций, и будет уязвима даже для батальонных минометов. Танки, может, и проскочат, пехота просочится лесом, а вот транспортные машины со снабжением – уже нет.
– А ночью? – спросил генерал-майор Семенов.
– И ночью тоже, – ответил Шаманов. – В наше время война идет круглосуточно с применением специальных средств. Таким образом, потрепыхаются немцы дня три-четыре в этом мешке, сожгут все свое горючее, а потом их можно будет брать голыми руками. И чем больше войск они туда загонят, тем весомей будет наша победа.
Воевать мы собираемся с применением всех достижений нашей военной техники: надежной, не прослушиваемой противником связью, радиоэлектронными средствами борьбы и воздушной разведкой, способной вскрыть расположение противника за двести пятьдесят – триста километров от фронта.
И вообще, в курс дела вы уже вошли, так что принимайтесь за работу, и приготовьтесь ничему не удивляться. Времени на раскачку у нас нет.
Сигнал «Гроза», поступивший из Москвы в четвертом часу вечера, поверг генерала армии Жукова в шок. Еще сегодня утром, несмотря на все доклады разведки, которой ему было приказано верить, он еще надеялся, что начало войны удастся оттянуть до лета следующего года. Но нет, не удалось. Приказав передавать сигнал «Гроза» в штабы армий и отправив в Москву подтверждение о том, что сигнал принят и передан в войска, Жуков вызвал к себе начальника штаба округа, а с нынешнего момента – фронта, генерал-лейтенанта Пуркаева, начальника оперативного отдела полковника Баграмяна и командующего ВВС генерал-лейтенанта Кравченко.