Вот они — его товарищи по работе. Иван Прудников — молчаливый и даже немного угрюмый человек, но проходчик опытный. Василий Егоров — неутомимый трудяга и изобретатель. Михаил Журов — сообразительный парень, быстро постиг тоннельные премудрости. Леонид Сметанин и Василий Колесник — эти двое в мастерстве уже стали догонять самого Деда. И наконец, самый молодой, но уже бородатый Константин Иванов — старательный и необыкновенно добрый человек.
В их маленьком отряде всегда царила взаимная выручка.
А теперь получалось, что бригадир сам по себе.
Тихонович нервно закурил. Попытался оправдаться:
— Дело добровольное. Не могу я вам приказывать… Может быть, жизнью придётся рисковать…
Проходчики с ним не согласились:
— Не надо нас уговаривать, не маленькие.
— Выходит, дружба дружбой, а табачок — врозь?
— Уж если вместе в труде, должны быть вместе и в беде.
— А вообще, — заключил Некирка, — что-то ты, Дед, стал больно разговорчивым!
Бригадир обрадовался такому повороту разговора. Ему хотелось, чтобы они сами за себя решили. И он был рад, что ни в ком не обманулся.
— Сейчас! — жёстко проговорил Тихонович.
И тут же решительно направился в контору.
Буквально через десять минут он вернулся: «Поехали!»
— Это другой разговор…
Подъехали к Политехнической улице. Видят, поперёк метростроевцы ставят забор. А к шахте двести тринадцатой спешат со всех концов самосвалы с бетоном, огромные прицепы с железными балками, тягачи с брёвнами. На всякий случай примчалась «скорая помощь».
— Всё-то уже есть, — удивился Тихонович. — Когда же успели доставить?
Не знал он, что ещё вчера, когда он, как и тысячи ленинградцев, с увлечением смотрели фильм про войну, иная битва разворачивалась в городе. Глубоко под землёй шло отчаянное сражение с плывучей землёй.
В шахте командовал боевой штаб. Как на войне, кратки и ясны были его приказы. Как на войне, беспрекословно было их исполнение.
…Понадобился электрик, чтобы подключить новые мощные насосы. И кто-то съездил за ним домой и привёз на шахту.
…Нужна была непромокаемая одежда. А она на складе. И склад заперт. И кладовщик уже ушёл. Но его нашли. И он бросил все свои дела и уже сам привёл машину, нагруженную прорезиненными куртками и комбинезонами.
…Потребовалось сразу много машин — в десять раз больше, чем обычно. И тогда позвонили в гараж. А там как раз проходило партийное собрание. Пришлось его прервать.
— Товарищи коммунисты, — обратился председатель, — только что нам сообщили, что в шахте метро произошла авария. Нужны машины. Кто поведёт? Есть добровольцы?
Вызвались все. И уже забыли об усталости, о том, что целый день возили грузы.
…Когда попробовали откачивать шахту, выяснилось, что насосы быстро засоряются, потому что в воде много песка. Кто-то сказал, что хорошо бы пропустить воду через солому.
Где и как достали — непонятно. Но в скором времени тюки соломы уже спустили в шахту.
…Потом нужно было позаботиться, как накормить, обсушить и переодеть сражающихся под землёй проходчиков.
Всё это Тихонович узнал потом, когда спускался в шахту. У подъёмника он снова встретился с весёлым парнем Серёгой. Тот уже был здесь и, как всегда, был неунывающим и быстрым.
— Видишь, Дед, плохо мы с тобой загадали. Опять в шахту без эскалатора спускаешься…
ПЛОТИНА
Подземная река дважды заставляла людей отступить. Неужели и в третий раз придётся сдавать позиции?
Вода накапливалась, и в тоннеле уже разлилось целое море. Его волны давно бы докатились до новой станции «Лесная», если бы тоннель всюду был ровным. Но метро так хитро устроено, что в нём есть свои «горки», и «низины».
От любой станции тоннели сперва идут вниз — «с горки». Это сделано для того, чтобы поезд сначала набирал скорость, не особенно расходуя электроэнергию. Потом идёт ровный участок — «низина». Поезд тут мчится на полном ходу. А перед следующей станцией строят новую «горку»: она нужна для торможения.
Точно так же вели строительство между станциями «Лесная» и «Площадь Мужества». А поскольку подземная река прорвалась как раз посередине между ними, море пока плескалось только в «низине» и до «горки», на которой стояла «Лесная», вода ещё не добралась. Но густая, похожая на черную сметану жижа неумолимо наступала и захватывала всё новую территорию.